Новый Мир (№ 3 2010)
Шрифт:
Она выбегает из кафе на улицу и берет нашего ребенка на руки.
Тот моментально успокаивается. Коротко, по-взрослому, вздыхает.
А потом кладет голову ей на плечо и засовывает в рот палец.
Я долго иду за ними по улице. Мимо нашего офиса — теперь на нем незнакомая вывеска. Мимо нашего дома, где в окнах спальни висят новые занавески. Мимо храма с деревянным быком.
Все это время мальчик смотрит на меня.
Следы
Он смеется.
ЭПИЛОГ
Я — дерево. Оно растет за верандой нашего сада, у стены. Большое, корявое. Такое старое, что вросло в стену. Меня зовут дерево, говорю я, когда меня спрашивают. Как же так? — удивляются все. Какое же ты дерево?
Я не могу объяснить, почему я дерево, но я — дерево.
Раньше я был вороной. Это случилось сразу после выходных. Ворону нашел наш повар, когда выносил бак с кухни. У вороны было перебито крыло, она прыгала, а крыло волочилось. Улететь она не могла, жила за кухней. Я ходил к ней каждое утро. Приносил хлеб, который прятал с ужина. Потом она выздоровела и улетела. Правда, повар говорит, что ее задрали кошки.
Я — не кошка.
До выходных я был Коляном. Это большой мальчик и в сад не ходит. У него есть собака, по вечерам они гуляют. Я вижу их, потому что вечером сижу у ворот, жду родителей. В это время они тоже выходят. У Коляна белая курточка и красные сапоги.
Я хочу такие же сапоги и собаку. Но собаку больше.
Я — Колян.
Напротив садика пожарная часть. Сторож говорит, ее построили при царе. На крыше у нее два больших шара. Сторож говорит, что во время пожара шары зажигали, чтобы предать сигнал остальным башням. Тогда другие пожарные могли прийти на помощь.
Я — пожарные шары.
Летом я был нашей воспитательницей. Думаю, я и сейчас — она.
Я люблю ее с тех пор, когда привезли песок. Не знаю, как это получилось, что я — это она. Наверное, когда много думаешь о человеке, он просто переселяется в тебя.
А еще я — грузовик с песком. Ну, совсем немножко.
Раньше мне нравилось быть папиным портфелем. Перед командировкой он складывал туда газеты, будильник и кипятильник. Не знаю, кто я больше — папин портфель или мамина сумочка. Мама прячет туда счастливые билеты, их выдает в автобусе усатая женщина. Билеты, чтобы желание исполнилось, надо съесть.
Я — билет.
Когда-то давно я был маминым передником, потому что он пахнет луком и картошкой. Я картошка, потому что она вкусная. Чем бы я не хотел быть — это вишней. Однажды я оборвал чужую вишню, и меня больно налупили. Я — не вишня.
Я —
Сейчас я стою у ворот и смотрю на фонарь. Его зажигают рано, потому что рано темнеет. Если фонарь зажгли, значит, уже поздно. А если поздно, значит, родители не приедут. Повар говорит, что я никому не нужен и меня бросили. Он дурак и не знает, что мой папа очень далеко работает. К тому же я знаю, что это он, а не кошка, убил ворону.
Я — не повар.
Сторож закрывает ворота. Воспитательница берет меня за руку. На ходу я все время оборачиваюсь, один раз даже падаю. Она сердится, трясет меня за руку.
“Вытирай!” — говорит на крыльце.
Я послушно тру подошвы.
Зачем вытирать грязные подошвы о грязную тряпку?
В этот момент на воротах гремит замок, слышен скрип калитки.
Я превращаюсь в камень.
Да, в эти бесконечные секунды я — камень.
Не могу пошевелиться, не могу дышать — но могу слышать.
“Что ты стоишь…” Мою руку отпускают.
Я поворачиваюсь и делаю первый шаг.
Я свободен.
Москва, 2007 — Москва, 2009
Поделочные камни
Бахыт Кенжеев родился в 1950 году. Окончил химфак МГУ. Поэт, прозаик, эссеист. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе “Антибукер” (2004), “Anthologia”(2005) и “Русская премия” (2009). Стипендиат Канадского совета по делам искусств (2009). Живет в Канаде, США и в Москве. Постоянный автор “Нового мира”.
* *
*
Что мне сиротское детство — морозное, черно-белое? что мне
целебный пар вареной картошки, перенаселенный, запущенный дом?
Чем моя юность звенела? Не вспомню.
Чеховскою струной? нелетной погодой? искалеченным тополем под дождем?
Минуло, кануло, и ни дочери не узнают, ни сыновья мои,