Новый Мир (№ 4 2007)
Шрифт:
Иришкин муж от этой своей Марины ушел, и Ирка начала его пристраивать. Ну и пристроила. Интеллигентный человек, пьет в меру, за юбками набегался, Конфуция воспринимает без идиотских шуток. Оба мы ветераны семейной жизни, все знаем, отношения понимающие.
В общем, так, гражданин следователь… Оправдываться ни перед кем не хочу, потому что виноватой себя не считаю. Извиниться за мяч и брызгалку могу, этого добра не жалко. Давайте бумагу.
ПЛАН ОГОРОДА
Рядом с полуразвалившейся виллой, ступени которой поросли мхом, а на крыше цвело дерево, Сергей
В двухстах метрах от нового дома начиналась курортная зона с пляжами и множеством маленьких кафе, из которых по вечерам доносилась музыка. Саша предпочла бы лес и гамак среди деревьев. Сад казался ей слишком простым и логичным, а лес — таинственным и загадочным, но она уже пообещала мужу провести отпуск вместе. Когда они приехали с подругой Таней, Сергей разложил перед ними чертеж. Это был план огорода.
К огороду интереса не возникло, да и к саду, собственно, тоже. С утра они с Таней собрались на пляж. Тане было тридцать три, выглядела она на двадцать и крем в лицо вбивала страшными оплеухами. Как всегда, она была безупречно одета в итальянские кожаные туфли ручной работы и гладкое светлое платье. Таня работала программистом, затейливо лгала, отлынивала от домашней работы и мечтала выйти замуж. Саша старалась не замечать ее маленьких, шитых белыми нитками хитростей, потому что Таня была мила, привязчива и невинно, по-собачьи, предана.
Ближайший пляж оказался нудистским. У входа на траве лежала, разбросав рыжие кудри, белокожая девушка с широко раскинутыми ногами и выбритым лобком. На грудь ее был наброшен шарф из светло-зеленого шелка. Саше это показалось ослепительно красивым. Она замедлила шаг и еще раз исподтишка взглянула. Нудистка блаженствовала, как кошка. Таня шла потупившись. Она так искренне любит приличия, подумала Саша, интересно, что она чувствует?
Они заплатили за шезлонги и легли. Похрустывая песком, прошел голый юноша в черных носках, ботинках и с рюкзаком на спине. Таня разделась до купальника, закрыла глаза и тотчас отключилась. Счастливица, может мгновенно заснуть, если есть куда приклонить голову! Саша огляделась. Неподалеку под тентом голые люди, беседуя, пили вино и пиво. Ей помахал незнакомец. Из-за козырька бейсболки она не разглядела, кто это, и неуверенно махнула в ответ. Человек приблизился и позвал:
— Пошли посидим. Что-нибудь выпьем. Тут дают граппу.
Он был совершенно наг, гораздо младше ее, миниатюрный, с безупречной пропорцией плеч и бедер. Они сели под тентом в плетеные кресла, узор которых отпечатывался на бедрах и ягодицах. Официант улыбнулся понимающей улыбкой восточного человека. Граппа в баре закончилась, они пили белое вино и ели сочные персики. Сок стекал по руке, задувал ветер, по небу бежали слабые, почти бесцветные облака. За соседним столом толстяк с девушкой украдкой касались друг друга под столом, девушка щурилась, мерцая глазами, рядом, как две собаки, стояли ее высокие черные сапоги, другой одежды поблизости не наблюдалось.
— Искупаемся? — спросил Сашу спутник, которого звали Стас.
Он помог ей спуститься по скользким глинистым ступенькам и в воде сразу же обнял. Прижался лицом к ее затылку и втянул запах.
Когда Саша вернулась, Таня открыла обессмысленные сном глаза:
— Я долго спала?
— Нет.
Пока она спала, Саша успела выпить вина, сплавать на другой берег и отдаться незнакомцу в траве. Было ли это долго? Нет, мгновенно и просто. Лето, наверное. Стас сидел поблизости и на нее не глядел. Обычный русский, подумала она. Полно амбиций, фантазий, проектов, а во всем остальном — примат. Напоил, трахнул в кустах и потерял интерес.
К Стасу подошли сомнительного вида приятели, и один, в замшевых туфлях, спросил:
— Ты скоро?
Спросивший, бритоголовый атлет, пряча ухмылку, покосился на Сашу:
— Тебе сколько лет? Тридцать?
— Спасибо за комплимент. — Она усмехнулась.
Ею овладело спасительное равнодушие. Ей было все равно, что подумали эти. Стас прихватил джинсы с футболкой, но одеваться не стал и, проходя мимо, приостановился:
— Может, дашь свой телефон?
На секунду задумавшись, она мотнула головой отрицательно, но внутри вдруг вспыхнула радость. С этой радостью в глазах она села в старую Танину “хонду”, и они вернулись в дом. Ехать было всего семь минут.
На участке муж, садовник и соседка Вера бурно спорили, что делать с камнем возле тропинки.
— Дамочки загорали? — спросила Вера, просверлив их взглядом.
Даже не поздоровалась, старая сука, рассердилась Саша. Муж-трудяга и жена-курортница. Вот все, что видит эта однопроцессорная. Она сухо кивнула и прошла вглубь сада. У забора еще оставались три лесных земляники. Она складывала их в рот одна за одной и наслаждалась. Потом сходила в дом за брюками, оделась и полезла в заросший малинник. Если малина недозрела, она как трава. А когда перезрела, вообще дрянь, тряпка для мытья полов. Зато какая красивая, похожа на плетеную корзинку. Словно сосуд, а когда сорвешь, в нем ничего, потому что белокожий треугольный стержень остался на ветке.
Таня позвала всех обедать. Они ели протертый суп из картофеля с морковью и луком, ветер играл с оконным тюлем. Таня надкусила помидор и фыркнула: прямо в глаз прилетел кусок с семечками. Все засмеялись.
— Я познакомилась с голым мальчиком на пляже, — сообщила Саша.
— На молодежь потянуло? — сощурился Сергей. — Хорошо выглядишь.
— Ты тоже.
Они оба выглядели недурно. Его крепкие золотистые плечи блестели, как луковая шелуха. Сергей ел только протертую пищу, следил за здоровьем и любил работать в саду. Мы с ним похожи на прошлогодние яблоки, которые держали в воске, и они сохранили блеск, подумала Саша. На самом деле внутри нас протертый суп, но об этом пока никто не догадывается.