Новый мир. № 2, 2004
Шрифт:
Из вступления: «Множество поклонников ценили его именно за прием — почти всегда радикальный и яркий. В иных стихах этот прием и правда присутствует чуть ли не в чистом виде: эмоциональный, увлекающийся художник, с пристрастием и вкусом к языковой игре, Сапгир, бывало, и заигрывался, и заговаривался — тоже не без артистизма. Но неизменно возвращался из атмосферных языковых полетов на твердую почву чувства, образа и смысла. В его стихах под яркими, порой даже и анилиновыми одежками слов всегда просвечивала натура: что и отличает подлинную поэзию от штукарства».
И — самое маленькое стихотворение, закрывающее подборку:
Бледнеет мир С незримых гор Меня Пронизывает Светом КоторыйКарен Степанян. Письма о крестном пути России. Глазами армянина. — «Знамя», 2003, № 10.
Публикуется под рубрикой «Книга как повод».
Об изданной год назад переписке В. Астафьева и В. Курбатова. «Еще до того, как открыл эту книгу, предполагал, что там будет много важного для меня, — а потому собирался обязательно написать о ней. Но по мере чтения чувствовал, как трудно будет это сделать. А дочитав, впервые — прожив большую часть жизни в русской культуре и привыкши уже рассуждать и оценивать все изнутри нее — понял, что есть вещи, есть сферы, рассуждая о которых и тем более оценивая их надо помнить, что прожил здесь несколько десятков лет, а не несколько веков. Думаю, не все русские люди могли бы сказать о себе, что они прожили здесь эти века (стоит ли объяснять, что я не территориальное, а духовное местопребывание имею в виду), но Астафьев с Курбатовым безусловно могли бы (если забыть о том, что настоящий русский человек никогда не то что говорить, даже думать не будет о себе столь высокопарно). А здесь еще — переписка, то есть (изначально) внутреннее духовное общение русских людей между собой. А значит, писать об этом я могу только со стороны, иначе — совесть не позволит».
См. также: Дмитрий Шеваров. Неостывшие письма. — «Новый мир», 2003, № 6.
Александр Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов. Публикация В. А. и О. А. Твардовских. — «Знамя», 2003, № 10.
«29. VIII.68. Пахра
Страшная десятидневка.
Что делать нам с тобой, моя присяга, Где взять слова, чтоб рассказать о том, Как в сорок пятом нас встречала Прага И как встречает в шестьдесят восьмом. — Записывать — все без меня записано.Встал в 4, в 5 слушал радио — в первый раз попробовал этот час. Слушал до 6, курил, плакал, прихлебывая чай. Потом еще задремал до 8. Сейчас 9.30. Еду в Москву мыться и, собрав все силы, оформлять отпуск».
«16. XII. 68
<…> Можно подумать, что если бы я не пил, то сделал бы еще больше и лучше во много раз, но я знаю, что это не так, и тут уже ничего не попишешь. Сложился такой ужасный ритм приливов и отливов, когда вслед за беспамятством, бездельем и пустоутробием „вождения медведя“ и вслед за мучительным „переходным периодом“ наступал всегда большой душевный подъем, упоение трезвостью, ясностью, возродившейся силой. Только с годами „переход“ становился все труднее и труднее. Ни одной строки я не написал во хмелю, читать (печатные книги) случалось (иногда и рукописи, но не править!)…»
Начало см.: «Знамя», 2000, № 6, 7, 9, 11, 12; 2001, № 12; 2002, № 2, 4, 5, 9, 10; 2003, № 8, 9.
Леонид Филиппов. Джоан Роулинг как зеркало мировой реэволюции. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 10.
Кажется, после двухлетней давности публикации в «Новом мире» это второй анализ книг о Гарри Поттере в толстом литературном журнале. Существенная разница в том, что у нас разбиралось начало саги о мальчике-маге; книг, о которых идет речь в тексте Филиппова, еще не было в природе. Новомирский разбор был скорее приветственно-представительским (хотя включал в себя и мнения скептиков), разбор Филиппова — подробно-диагностический, с новыми аргументами и примерами. Взять хотя бы появление новых символических образов в книгах Роулинг («отражения депрессии» писательницы) — дементоров, существ, способных высосать из человека душу. Это, по мнению Филиппова, «знак того, что Джоан Роулинг окончательно перестала слышать голос коллективного бессознательного, будь то традиционные
Доказательный ряд автора статьи — честно говоря, убийствен. И по части подмеченного изменения нравственной позиции родительницы Поттера, и по части трансформации формальных литературных приемов. Самое неприятное: на мельницу сатанистов, судя по всему, полилась-таки долгожданная жидкость.
«Автор обещает все ббольшие ужасы. Признавая тем самым, что повесть о борьбе Добра и Зла переродилась в историю воспитания в герое умения драться. В том числе драться оружием врага. „Если не возьмете, я вас прокляну. За последнее время я научился многому“. Нет больше воплощенного Добра. Нет соответственно и абсолютного Зла. Есть зло относительное — его, Гарри, личные враги. Вот с ними и надо биться. Насмерть. Принц умер. Да здравствует Терминатор. Что ж, такова, видимо, плата за нежелание вовремя остановиться…»
Григорий Фукс. Двое в барабане. Повесть. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 9.
Живущий в Лос-Анджелесе 67-летний прозаик и сценарист написал интереснейшее сочинение о Фадееве и Сталине. Это, конечно, во многом «чтение в сердцах». Но, подобно опыту Ольги Трифоновой, написавшей пронзительную книгу о Надежде Аллилуевой, — опыт, на мой взгляд, удавшийся. Чувствуется, что автор собирал материал для повести более чем тщательно: переработано множество документов и свидетельств. В повести есть свои «бродячие» символы (например, Мечик из «Разгрома»). Вещь написана в несколько старомодной, «сценарной» манере, сугубо лирические пассажи сменяются строго документальными вставками. Между тем повесть хорошо читается благодаря заложенному в нее возрастающему по ходу повествования психологическому напряжению.
Марина Цветкова. Английские лики Марины Цветаевой. — «Вопросы литературы», 2003, № 5, сентябрь — октябрь.
«Подход к переводу с русского на английский в течение XX столетия прошел в Великобритании три стадии. Первая была связана с притоком эмигрантов из России — носителей языка, которые были хорошо образованы, неплохо, хотя и не в совершенстве, владели английским языком и не были поэтами. Примерно в середине века их сменили англичане, выучившие русский язык в военных учебных заведениях. Многие из них прекрасно владели русским, преподавали его в ведущих университетах страны. Однако они, как и переводчики первой половины века, поэтами не были. В последние десятилетия ситуация вновь изменилась. Теперь в книгах переводов обычно значатся два имени: переводчика-лингвиста, обеспечивающего детальный подстрочный перевод, и поэта, задача которого — обратить подстрочник в произведение искусства».
Одно из достоинств исследования — обилие сравнительных примеров. Впечатляет то, что остается — в данном случае — от поэзии Цветаевой после опробования различных переводческих подходов и тактик к русским стихотворным текстам. «Будущее, по всей видимости, окажется за переводами, которые хотя бы отчасти могли дать представление о том, как звучала бы Цветаева, пиши она по-английски».
Людмила Черная. Главная книга. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 10.
Воспоминания одного из авторов легендарной книги «Преступник № 1» (1982) — первой и единственной советской монографии об Адольфе Гитлере. О ее многолетнем непрохождении по причине явных аналогий (примечателен эпизод с гибнущим «Новым миром») и затем — о неожиданном выходе из печати в АПН, сопровождавшемся серией странно-чудесных событий. Постперестроечные приключения с переизданием этой книги тоже стоят мессы: отрывок из монографии однажды был приложен к русскому изданию «Майн кампф».
А. А. Чупров и большевистская революция. Вступительная статья и публикация А. Л. Дмитриева и А. А. Семенова. — «Вопросы истории», 2003, № 10.
Здесь публикуется замечательная статья «Разложение большевизма» выдающегося статистика и экономиста, члена-корреспондента Российской АН Александра Александровича Чупрова (1874–1926; Женева), найденная в парижской Национальной библиотеке историком математики О. Б. Шейниным. В эмиграции Чупров был практически с 1917 года, несмотря на то что успел побывать заведующим статистическим бюро Центросоюза в Швеции.