Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая
Шрифт:
— Тебе некому мстить, Дима. Ильина больше нет. ЮНР стала историей. Может быть, уже и палачей, лишивших твоих родителей жизни, нет на свете. А даже если есть — неужели ты думаешь, что судьба этих ничтожеств имеет такое большое значение, чтобы ты жертвовал ради них своей?
— Они все были лишь марионетками. Как и Ильин, — покачал головой я. — Ты ведь это знаешь.
Поглядев на ночной город задумчивым взглядом, в котором светилась искорка высшего знания, генерал затянулся табаком из трубки и с печальной улыбкой кивнул.
— Так всегда бывает. Тупоголовых дикарей использует кто-то умный и могущественный для достижения
— Чхон был прав. Тогда, в 79-ом, когда он приходил ко мне в интернат, — вспомнил я. — Евразийский Союз. Это они растили и подкармливали этого монстра. Они дали старому психу деньги и оружие, чтобы он разрушил остатки Европы и подготовил почву для их триумфального появления. Ты ведь знаешь, что это так!
Конечно же, Роберту это известно. Ведь он один из немногих, кто знает правду, сокрытую за дешевыми декорациями, воздвигнутыми перед глазами человеческого планктона
— М-да, они, конечно, поддерживали их материально. Всем об этом известно. Но я не думаю, что они полностью контролировали все процессы в ЮНР. Это была настоящая нацистская диктатура, реинкарнация старой России, во главе со психически больным человеком и таким же окружением. Евразийцы могли влиять на этих людей исподтишка, но прямо диктовать им условия не мог никто.
— Да брось, Роберт. Судьба моего отца открыла мне на все глаза. Евразийцы не пощадили его, хотя он никогда не выступал против них. Они — ничем не лучше Ильина!
Это было не только мое мнение, продиктованное личными чувствами и эмоциями. Евразийскому Союзу была посвящено значительное внимание в средствах массовой информации. И все больше телевизионных болтунов, называющих себя профессорами различных институтов, начинали открыто называть коммунистическое государство «геополитическим противником».
Я хорошо помню, как всего два года назад, в марте 80-го, отношения между Союзом и Содружеством накалились настолько, что некоторые всерьез опасались начала широкомасштабной войны. Тогда разразился скандал из-за выявления эпического по масштабам строительства, которое коммунисты уже три года тайно вели на территории полуострова Индостан. По оценкам экспертов строительной корпорации «Нагано констракшн», которым были предоставлены на изучение разведывательные аэрофотоснимки, речь могла идти о сооружении исполинского подземного комплекса, рассчитанного на пребывание не менее чем миллиона человек. Даже по самым оптимистичным оценкам, строительство могло занять еще двадцать лет. Но, если бы подобное сооружение действительно появилось в центре индийских пустошей, то это было бы серьезной претензией на то, что полуостров обрел нового хозяина.
Сидящие в Канберре люди, называющие себя «индийским эмиграционным правительством», выразили решительный протест против действий коммунистов. В ответ на это сам генеральный секретарь ЦК КПК назвал их «безвольными марионетками в руках Патриджа, не имеющими никакого отношения к трудолюбивому индийскому народу» и посоветовал им «не квакать».
Поняв, что строительство больше не составляет тайны, генсек открыто объявил, что «более трехсот тысяч рабочих, добровольно собравшихся под флагами Пятого Коммунистического Интернационала, председателем которого я имею честь являться, титанически трудятся над строительством ультрасовременного города будущего, который станет новым домом для них и их детей. Этот амбициозный план обязательно исполнится, и плод их
Признание всего Индостана зоной влияния Союза явно не входило в планы Протектора Содружества наций. Об этом красноречиво сказал появившийся в Индийском океане авианосец и обнародованный в прессе проект по запуску крупной военно-морской базы на побережье Индокитая. Противоречия попытались сгладить в преддверии Олимпиады, однако евразийцы не шли на переговоры по Индостану и наращивали темпы своего строительства, демонстрируя свое презрение к геополитическим претензиям Содружества наций.
— До ангелов им далеко, Дима. К сожалению, это сверхдержава, под контролем которой находится половина суши всего Земного шара, треть оставшегося населения планеты и крупнейший в мире арсенал оружия массового поражения. Человечество не настолько безнадежно, чтобы начать Четвертую мировую войну. Ее уже точно никто не переживет.
— Может быть, это единственный шанс для этой планеты наконец излечиться.
— Я представляю себе, что ты сейчас чувствуешь, Димитрис, — мягко молвил Роберт. — Ты сейчас немного не в себе, и это нормально. Тебе требуется отдых. Прошу тебя, отдохни у нас в гостиной. Прими снотворное, если надо, и ляг спать. Утро вечера мудренее.
— Лечь спать? — я удивленно посмотрел на Роберта, гадая, правда ли он верит, что я смогу уснуть.
Взяв наконец себя в руки, я поднялся с кресла.
— Спасибо тебе большое за все, Роберт. Твоя поддержка очень важна для меня. А сейчас мне пора.
— Постой, Дима, не глупи только, — генерал тоже поднялся, посмотрев на меня с искренним участием и беспокойством. — В твоих мозгах сейчас каша. Я ни за что тебя не отпущу. Останешься у нас, Руби тебя накормит и положит спать на гостевом диване.
— Это исключено. Я не могу вас так стеснять…
— Да оставь ты свои реверансы! — рассердился генерал, едва ли не силой усаживая меня обратно на стул. — Мы с тобой не чужие люди, ясно?! Ну-ка звони Джен и докладывай, что останешься тут!
— Роберт, я правда должен вернуться. Я не могу просто оставить Джен ночевать одну.
— Ну ладно, — согласился с этим соображением Роберт. — Тогда я вызову тебе такси прямо сейчас. Какой там у вас адрес?
— В этом правда нет необходимости…
— Не спорь со мной! — решительно покончил с препирательствами офицер.
Тогда я не нашел в себе силы, чтобы настаивать. Не знаю, чем бы я занялся, если бы все-таки вышел из квартиры Ленцов пешком. Вряд ли вернулся бы домой. Наверное, просто бродил бы по городу, как сомнамбула, натыкаясь на прохожих. Мой упорядоченный и отлаженный до мелочей мирок провалился в пропасть, а на его месте образовался вакуум. Казалось ничто не способно заполнить эту пустоту.
Может быть, это изменит время.
Глава 4
Сам не знаю, как я умудрился сдать экзамены и защитить бакалаврский диплом в этот период. Уж точно не благодаря сочувственным поблажкам — ведь о моем горе не знал никто из однокашников и преподавателей. Я не мог рассказать правду о судьбе Владимира и Катерины Войцеховских, спрятанную под грифом «Совершенно секретно», не мог даже открыто носить траур по своим родителям, не говоря уже о том, чтобы назвать настоящих виновников их гибели.