Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая
Шрифт:
— Что ты говоришь?! — переспросила девушка без особого интереса, не отрываясь от своих занятий.
— Роберт, — ответил я едва слышно. — Он нашел их. Моих родителей.
Через секунду дисплей, транслирующий ток-шоу, исчез. Девушка, поднявшись с дивана, недоверчиво уставилась на меня — ей, как и мне, сложно было выбраться из того размеренного тембра жизни, в котором мы крутились, как белки в колесе, чтобы воспринять невероятную информацию.
— Что ты сказал? — переспросила она.
— Он нашел моих маму с папой. Их обоих, — отчеканил я обрывки фраз, которые услышал.
— Они живы? —
Сжав губы, я отрицательно покачал головой. Произнести что-то большее я просто не мог.
— О, Боже, — в глазах девушки появились ужас и жалость. — О Боже, мне так жаль.
— Я ведь знал это и раньше, — прошептал я. — Понимал, что если прошло так много времени, а они не дали о себе знать, то это не может означать ничего другого. Но все-таки… это… я даже не знаю, что сказать… А что, если это случилось после того, как я?.. Нет. О нет, только не это!
— Как он узнал это? Откуда?
— Сказал — ни для телефонного разговора, — я лишь покачал головой. — Он поведал мне все это под строжайшим секретом. Видимо, получил информацию по каким-то своим источникам.
— Ты собираешься ехать к нему прямо сейчас? Не подождешь до завтра? — осторожно приблизившись ко мне, спросила Джен.
Я поднял на нее взгляд, и она сразу же поняла, что сморозила глупость. Предположение отложить выяснение до завтра показалось мне в этот момент столь же странным и бессмысленным, как события, происходящие в любимых вечерних шоу Джен. Сдержанный, деловитый голос Роберта Ленца неожиданно вернул меня из одной Вселенной, в которой я счастливо существую, отрешенный от всех событий своего прошлого, в другую — Вселенную, где это прошлое навалилось на меня и раздавило своей тяжестью.
— Я, наверное, поеду с тобой, — заявила Джен, с тревогой следя за моим выражением лица.
— Нет, не стоит, — покачал головой я. — Со мной все нормально.
— Конечно же, нет! — запротестовала она. — Ты бледный как простыня. Сейчас я принесу тебе воды.
Я не был уверен, любила ли меня Джен по-настоящему, но она, во всяком случае, все-таки хорошо меня знала и смогла поддержать. Пока я, совершенно потерянный, бесцельно бродил по комнате, держа в руках стакан с водой, девушка успела спешно одеться и подкраситься, не переставая при этом обращаться ко мне, стараясь вывести меня из ступора и забить голову какой-то информацией.
— Джен, в самом деле, не стоит тебе туда ехать, — немного придя в себя, произнес я, остановив девушку, которая уже собиралась обуваться. — Роберт просил меня, чтобы все это осталось в тайне. Не знаю, обрадуется ли он, что мы приедем вдвоем.
— Роберт должен понимать, что у нас с тобой не может быть никаких тайн.
— Да, наверное, но все-таки, пожалуйста, останься. Я не буду там долго. Узнаю все, что он хочет мне сказать, и вернусь, — заверил я, натужно улыбнувшись.
— Я буду беспокоиться за тебя. Под воздействием сильного стресса человек может вытворить все что угодно. В такие минуты тебя нельзя оставлять одного, — заявила Джен то, что, наверное, прочитала в какой-то из своих медицинских книг.
— Эй, я довольно неплохо умею держать себя в руках, — заверил я девушку, взяв ее за плечи и чмокнув в лоб. — Я же практически коп.
— Димитрис!
— А? —
— Как бы это не случилось, ты не виноват в этом, слышишь?! — назидательно отчеканила Джен. — Не вздумай винить себя в том, что произошло. Ты меня понимаешь?!
— Да, конечно, — кивнул я отстраненно.
Она не могла не понимать, как мало будут значить для меня эти слова, если окажется, что… Нет. Я просто не могу позволить себе думать об этом. Не сейчас. Если выяснится, что родители погибли из-за того, что я сделал в прошлом году, если окажется, что я фактически убил их своим дурацким поступком на Олимпиаде, то я — конченый человек. Я никогда не смогу простить себе этого. Это будет для меня практически равносильно смерти.
Когда ровно в девять я начал одеваться, она внимательно следила за моими движениями, стоя рядом. Я старался держаться бодрячком и не выглядеть как человек, у которого валится из рук ложка для обуви, хотя в голове в эти минуты царила полная каша.
— Не рановато ли? Ты же говорил — к десяти.
— Ничего, я подожду там.
— Может, все-таки вызвать такси?
— Да здесь всего пару станций проехать. Все будет в порядке.
— Позвони мне, пожалуйста, как будешь там. Хорошо?
— Да. — ответил я машинально.
Безмолвной тенью, не замечающей ничего вокруг себя, я пронесся через оживленный вечером Студенческий городок к станции метрополитена. Дженет была права, путь до квартиры Ленцов занимал куда меньше часа, но дольше сидеть дома я просто был неспособен. В метро, в душной сутолоке занятых своими делами обывателей, меня снедали такие мрачные мысли, что приходилась сжимать зубы, дабы не скривить лицо от боли.
На нужной мне станции полицейские остановили у турникетов, вежливо попросив пройти для идентификации. Обычно такого не происходило. Должно быть, невидимые приборы контроля за безопасностью уловили странные признаки в моем поведении, повышенный пульс, необычное положение зрачков или еще что-нибудь в том же духе.
— У вас все хорошо, мистер Войцеховский? — вежливо спросил полицейский, проверив мои личные данные и убедившись, что я студент полицейской академии, а моя оценка по шкале Накамуры не дает оснований для подозрений.
— Я немного обеспокоен. Семейные проблемы, — признался я отрешенно.
— Ясно. Извините за вынужденную проверку. Удачного вам дня! — правоохранитель кивнул мне с вежливой улыбкой, которая причиталась законопослушному гражданину.
— Вам также, офицер, — ответил я вежливо, как положено законопослушному гражданину.
Роберт Ленц обитал на новом месте, которое досталось ему вместе со званием бригадного генерала. В начале года он закончил ремонт в своей новой квартире на 44-ом этаже элитного 48-этажного жилого комплекса, только-только введенного в эксплуатацию.
Этот комплекс называли «чиновничьим городком», так как первоначально квартиры здесь выделили двум тысячам семей военнослужащих Объединенных миротворческих сил и других работников государственного сектора, проявивших какие-то заслуги. Впоследствии около трети квартир было продано, но большую часть населения кондоминиума все еще составляют «неслучайные люди», что объясняет весьма приличную охрану.