Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая
Шрифт:
Протянув руку к своей подмышечной кобуре, Филипс отстегнул ее и бережно протянул мне свой М-19 «компакт», которым, как я слышал, он практически никогда не пользовался.
— Поосторожнее с этой штукой, чемпион, она опасна, — предупредил меня наставник.
— Сэр, это небезопасно… — счел нужным заметить я.
— Он не будет доверять мне, если я буду вооружен, — возразил детектив. — Да и зачем мне эта пукалка, когда вокруг столько парней с серьезным оружием, которые стреляют во много раз лучше меня?
— Ты правда собираешься войти к нему? — спросил «Страж» недоверчиво, по-видимому,
— Я не думаю, что он станет стрелять в меня. Попробую убедить его сдаться. Если не получится — просто уйду. Я не думаю, что это будет так уж опасно, — со странным спокойствием, которое обычно наступало после его медитаций, объяснил сержант-детектив.
— Я не одобряю этой затеи, — недовольно буркнул пакистанец.
Однако Филипс был полон решимости. Мне оставалось лишь наблюдать, оставаясь в самом начале коридора, за тем, как детектив мягко ступает по коридору меж темных силуэтов спецназовцев прямо к открытой двери.
— Я детектив из полиции! Сейчас я зайду к вам. Я не вооружен, — сообщил Филипс приветливо.
Однако вначале он на всякий случай все же высунул в дверной проем край ботинка, а уж затем зашел полностью. С помощью «Ориона» и нанокамеры, незаметно установленной техниками в углу комнаты практически над головой у преступника, я мог видеть все практически так, будто сам находился в квартире.
У самой входной двери был виден труп «крысолова», лидера досмотровой группы, которого так и не забрали, опасаясь получить пулю от преступника. Бедолага лежал на спине, раскинув руки. Под головой у него растекалось по полу красное пятно. Невдалеке распластался гражданский, индонезиец пятидесяти с лишним лет с, по меньшей мере, девятью пулевыми отверстиями в туловище. Вот тут крови было много… Она залила пол комнаты, в том числе обагрила железный лом, валяющийся между двумя телами. Чуть дальше, у двери во вторую комнату, находилось третье мертвое тело — еще один индонезиец с пулевыми ранениями, несовместимыми с жизнью.
«Господи», — подумал я. — «Это была настоящая бойня!»
Дрожащий и вспотевший парень, держа за горло белокурую девушку в полицейской униформе и приставив пистолет к ее виску, все еще сидел, забившись в угол, около батареи. Судя по белому, даже синеватому оттенку лица заложницы, он сдавил ей горло так, что у нее чуть не вылезли глаза. На пол пути между преступником и входной дверью лежал пистолет М-10, похоже, принадлежащий плененной полицейской. К счастью, оружие было оснащено идентификационной системой, и преступник не смог бы воспользоваться им, даже если бы сумел дотянуться. Окно над головой у преступника было пробито пулей — видимо, беспорядочный огонь «крысоловов» попал и туда.
— Не подходите! Я выстрелю!!! — истерически заорал он, едва Филипс показался в помещении.
— Тихо, тихо. Я тут, чтобы поговорить, — сказал Филипс удивительно спокойно и даже мягко, но руки вверх не подымал — парня следовало успокоить, но он не должен чувствовать себя хозяином положения. — Ты же не собираешься сидеть там вечно, верно?
— Я ничего не делал! Они пришли сюда… стали бить брата! Отец… схватил лом и…ударил одного. Он сделал это сгоряча, он
Парень плакал, а его рука опасно дрожала, так что ствол временами соскальзывал с головы заложницы, но он тут же приставлял его обратно. Удивительно, как дергающийся палец до сих пор случайно не надавил на спусковой крючок слишком сильно.
— М-да, — протянул Филипс, оглядев помещение. — Кошмар. Значит, это не ты убил его?
С этими словами сержант-детектив без особого уважения ткнул пальцем в сторону убитого при выполнении своих служебных обязанностей «крысолова», которому наверняка предстояло быть представленным к какому-нибудь ордену, что, однако, вряд ли облегчит страдания его семьи.
— НЕТ!!! Это не я! Его отец убил… Ломом! Посмотрите сами… Я просто испугался… что меня убьют! Я просто…Я… — от страха он даже не мог связно говорить.
— Так я и знал, что это не ты. Ты совсем не похож на убийцу. Только вот зачем ты напал на эту сотрудницу полиции?
Филипс был удивительно спокоен, будто вел светскую беседу за чашкой чая. Говорили, что он умеет разговаривать с ними, что ему уже много раз удавалось решать такие ситуации, да и на допросах ему было мало равных. За это Филипса и ценили. Во всяком случае, точно не за компьютерную грамотность.
— Они убили бы меня, я же говорю! Они просто ворвались сюда и начали все крушить, а когда отец стал сопротивляться, тот, который лежит… начал стрелять вокруг. И она смотрела на меня и начала доставать пистолет…! Клянусь, она хотела убить меня!
Девушка — «крысолов» не нашла в себе сил, чтобы возразить против этого. Она смотрела на Филипса выпученными глазами, полными страха и отчаянной мольбы, как на последнюю надежду. Она судорожно вдыхала воздух в сдавленное горло с таким упоением, будто каждый глоток мог стать последним. Увидев выражение ее лица, я вдруг понял, что бедняга уволится из полиции сегодня же, если ей удастся покинуть это помещение живой — даже если остаток жизни ей предстоит подметать полы.
— Она просто потеряла контроль, как и ты. У неопытных сотрудников такое бывает. Офицер Спенсер всего несколько месяцев работает в полиции. Она никогда не стреляла в людей и не выстрелила бы в тебя…
— Меня прикончили бы другие! Какая нахрен разница?! Они же убили отца и брата! Не арестовали их, а просто убили, черт возьми…!!
Губы парня задрожали от ярости. Это был опасный момент. Отвлекшись от изображения с нанокамеры на моем сетчаточнике и глянув на спецназовцев в коридоре, я уверился, что они готовы ворваться в квартиру в любой миг.
— То, что здесь произошло, если верить твоим словам — это превышение служебных полномочий, — очень серьезно произнес детектив, от которого тоже не укрылся накал страстей. — Грубое превышение.
— Что?! Вы еще сомневаетесь в моих словах?! — выпучил глаза полумертвый от ужаса и задыхающийся от ярости нелегал. — Да эти каратели каждый день рыскают по нашему району! Постоянно! Избивают людей просто так… Они звери, они…
Однако ярость и решимость внезапно оставила парня, и его голос сорвался на истерику.