Новый мир. Книга 3: Пробуждение

Забудский Владимир

Я не обманывался насчет того, что случившееся было естественным явлением. Я был убежден, что современное общество является в большей степени управляемым, нежели хаотичным организмом. И потому не сомневался, что грянувшие после войны экономический, а следом за ним и политический кризисы, были проявлением закулисных игр между власть имущими. Достаточно было сопоставить ряд фактов и событий, чтобы понять, что на самом деле происходит. И на страницах Всемирной паутины, при желании, легко было найти материалы, рационально объясняющие происходящие.

Если очень вкратце, то всесильный консорциум «Смарт Тек», олицетворяющий большой бизнес, и государственная власть во главе с Протектором,

прежде неразлучные, всерьез побили горшки. Можно было услышать разные версии насчет того, когда начался этот конфликт и где его истоки. Кое-кто даже верил, что болезнь сэра Уоллеса в 90-ом была следствием попытки сжить его со свету со стороны консорциума. Так что, став на ноги, Протектор, мол, принялся сводить счеты. Правда это или нет — неизвестно. Но является фактом, что, начиная с того самого злосчастного 90-го, политика, проводимая Протектором, стала гораздо менее приятной для большого бизнеса, нежели ранее.

Знающие люди утверждали, что сэр Уоллес принял решение о вступлении Содружества в глобальный военный конфликт вообще без обсуждения с бенефициарами консорциума, привыкшими иметь в важных вопросах право голоса, и уже одно это посеяло между ними семена раздора. Но, даже если так, это было лишь началом конфликта. Едва война грянула, как Патридж, пользуясь своими невиданными полномочиями, полученными в режиме военного времени, всерьез придушил корпорации, которые прежде пощипывал лишь для виду. Государственное регулирование в самых разных сферах было резко усилено, а множество лазеек в законодательстве, которые, по молчаливому согласию властей, годами использовались большим бизнесом в своих интересах — перекрыты.

Многие члены консорциума имели надежды не только не обеднеть во время войны, но и снять с нее сливки, работая на оборонный сектор. Однако этим чаяниям не суждено было сбыться. Правительством было принято множество директив, обязывающих корпорации выполнять военные заказы по себестоимости или даже себе в убыток. Затем последовало постановление, позволяющее властям пользоваться услугами ЧВК в военное время на бесплатной основе, покрывая лишь часть затрат на их содержание. Протектор выдавил из промышленных гигантов все соки. И усердствовал так, что к концу войны многие члены консорциума едва могли избежать банкротства.

Укрепление единоличной власти Протектора до такой крайней степени, что он мог больше почти не считаться с олигархическими кланами, всерьез взволновало бенефициаров консорциума. Потеря влияния наверняка означала последующую утрату капитала — эту истину олигархии всех времен они понимали прекрасно. Но вступать в конфликт с сэром Уоллесом во время войны, когда его позиции были особенно прочны, к тому же рискуя подыграть Союзу, победа которого в войне означала бы верный конец частного капитала во всем цивилизованном мире, было неразумно. Так что акулы бизнеса, сцепив зубы, сделали вид, что покорились железной руке Протектора, принявшись втихаря вынашивать долгосрочный план по возвращению своего влияния сразу после наступления мира.

Ряд сведущих экономистов утверждал, что консорциум все еще обладал достаточными ресурсами, чтобы избежать экономического кризиса. Но кризису, и в особенности инфляции фунта, было позволено разразиться в полную силу. Более того, хитрыми и согласованными действиями, которые было практически нереально доказать, корпорации даже искусственно разогнали инфляцию. Цель была понятна — окунуть население в состояние неудовлетворения, тревоги и неуверенности в завтрашнем дне.

Параллельно консорциум резко изменил политику подконтрольных ему СМИ (а это составляло 80 % от всего информационного пространства). Табу, остававшиеся незыблемыми

десятилетиями, и особенно свято соблюдаемые во время войны, были сняты. С экранов, из радиоэфира и со страниц веб-порталов обрушился шквал критики на власти. Респектабельные якобы телеканалы и газеты внезапно начали нанимать в свои ряды одиозных корреспондентов, нацеленных на разоблачительные журналистские расследования. На поверхность были вытащены многие факты, которые ранее замалчивались. Критика велась весьма осторожно и рассудительно, начиная с уровня рядовых исполнителей, с оглядкой на почтение телезрителей к тем идолам, которые годами насаживались обществу, главным из которых был сам сэр Уоллес. Но все же этот информационный шум в сочетании с экономическим кризисом, обрушившиеся на головы потерявшей ориентиры публики, составили гремучую смесь. Это заметно пошатнуло всеобщую лояльность и рейтинги провластных политиков, не исключая и самого Протектора.

Патридж, разумеется, не остался в долгу. Государство продолжало усиливать свой контроль над экономикой. СМИ, подконтрольные властям, приняли вызов и включились в информационную войну, став поливать грязью большой бизнес и его креатуры во власти. В ход пошли даже силовые структуры, которые были брошены на охоту против отдельных представителей враждебного лагеря и их бизнес, целью которого было показать назидательный пример остальным. Ряд громких уголовных дел против руководителей и собственников компаний — членов консорциума, широко освещаемых в СМИ, всколыхнул общественность.

Но, вопреки расчетам силовиков, эти показные расправы не достигли желаемой цели. Циничные бизнесмены в обычной ситуации рады были расширить свое влияние, воспользовавшись атакой властей на их конкурентов или вчерашних партнеров. Но ситуация выглядела экстремальней обычного. Властители капитала смекнули, что в этом противостоянии на кону не только их богатство и влияние, но также свобода и сама жизнь. А если так, то было бы неразумно отдавать на съедение кого-то из своих рядов, тем самым позволяя властям становиться сильнее и самоувереннее. Напротив, нужно было сплотиться и придерживаться круговой поруки, чтобы выстоять в этом шторме.

Растущее противостояние быстро докатилось и до парламента. Главный законодательный орган Содружества, вопреки представлению о любом парламенте как о сущем бедламе, традиционно отличался удивительным единством в большинстве вопросов. Исключение составлял небольшой набор тем, вокруг которых, в угоду изображения перед населением истинной демократии, по молчаливому уговору всех сторон, разрешались неограниченные дебаты, популизм и демагогия. Однако кажущееся стабильным парламентское большинство состояло из множества групп влияния, каждой из которых управляли свои кукловоды. До поры до времени их интересы не противоречили друг другу, или, во всяком случае, им удавалось достичь консенсуса. Но с момента, когда негласный пакт о сотрудничестве между Протектором и консорциумом был расторгнут, в парламенте перестало находиться большинство для голосования по большинству важных вопросов. Деятельность этого органа была фактически парализована.

Патриджу, утратившему лояльную парламентскую коалицию, оставалось лишь концентрировать еще больше полномочий непосредственно в своих руках. Само собой, это стало удачной почвы для того, чтобы контролируемые консорциумом СМИ завели речь о тирании. На повестку дня общественности начал пока еще осторожно, но верно и упорно выноситься вопрос о том, сколько еще будут продолжаться особые полномочия Протектора и есть ли вообще нужда в этом посте в послевоенном мире. Это поднимало ставки на совершенно новый уровень. Но дороги назад уже не было.