Новый мир. Книга 3: Пробуждение
Шрифт:
Взгляд Рины был твердым, интонации — ровными и решительными. Было ясно, что ею владеют не одни лишь эмоции, и слова ее вполне рассудительны.
— Я всегда могла о себе позаботиться. Никогда ни от кого не ждала помощи, ни о чем не просила, ни на кого не надеялась. Такова моя натура. И чем старше и злее я становилась — тем прочнее она укоренялась. Я не позволю тебе, как не позволяю никому, лезть ко мне в душу и копаться там. Я в этом не нуждаюсь.
Убедившись, что я внимательно ее слушал, она закончила:
— Заруби это
— Я все понимаю, Рина, — согласно кивнул я.
Лишь тогда ее защитный панцирь наконец немного ослаб. Вздохнув, она закурила, откинулась на спинку старого кресла и бросила:
— Ну и славно. Рассказывай тогда, как живёшь.
Оставшиеся полтора часа мы болтали, как старые приятели.
§ 71
— Чего глаза вытаращил? — вывел меня из раздумий ее голос.
— Да так, вспомнил кое-что, — уклончиво ответил я.
Года мне хватило, чтобы принять Рину такой, как она стала. Удивительно, но мы с ней даже смогли остаться друзьями — в той степени, в какой дружба вообще возможна между двумя людьми с такими скверными характерами, которых, вдобавок, больше не притягивает друг к другу сексуальное желание, которое могло выступить неплохим клеем даже для самых сложных натур. Сложно сказать, были ли мы с ней сейчас близки и испытывали ли действительно потребность в общении друг с другом. Но бесспорно было одно — мы все еще доверяли друг другу. А доверие много значит для людей, которые не доверяют практически никому. Это, пожалуй, и держало нас вместе.
Как и прежде, когда я бывал на СТО (а заезжать сюда мне случалось не так часто, может, раз пять-шесть за весь этот год), мы взяли себе по большому хот-догу на заправке по соседству. Рина прихватила вдобавок еще и бутылку пива. В ответ на ее жест я, как всегда, помотал головой, отказавшись поддержать ее в этом.
— Ты не на работе? — покосившись на пиво, переспросил я.
— Ой, как я не подумала — Грубер же меня уволит! — прыснула она с сарказмом.
Увидев, что мой взгляд продолжает сверлить ее, огрызнулась:
— Эй, я в порядке, лады?! Больше пары банок в день себе не позволяю.
— А я ничего и не говорил, — обезоруживающе развел руками я.
Застежкой от ремня она ловко откупорила бутылку и жадно осушила почти всю одним глотком, капнув пару раз себе на майку. Затем откусила едва ли не половину хот-дога. Покосилась глазами на трость, которую я поставил возле стульчика.
— Зачем носишься с этой хренью? Ты же почти не опираешься на нее, — проворчала она с набитым ртом.
— Коленный имплантат может в самый неподходящий момент подвести. Не хотелось бы в такой ситуации добираться до ближайшей больницы ползком, — объяснил я, но затем добавил: — Честно говоря, такого давно не случалось. Но я привык к этой штуке. Чувствую себя без нее… каким-то беззащитным, что ли. А
— Ага. Прям британский джентльмен. Котелок где посеял?!
Я с улыбкой пожал плечами, признавая, что сарказм вполне по делу.
— Ну рассказывай, что у тебя там стряслось, — предложила она, вытерев с губ остатки кетчупа. — Вид у тебя говеней обычного. Опять та же херня с глазом?!
— Да нет, ничего особенного. Зудит то там, то сям. Как всегда.
— Ты знаешь, что я об этом думаю.
— Я не к тому. Я ни на что не жалуюсь. Порядок.
— Ну ты и упрямый ублюдок, — поразилась она, допивая пиво.
— А вот мой работодатель, похоже, решил меня вышвырнуть под этим самым предлогом. Один старый педераст сегодня во время смены настучал на меня. А безмозглая врач-недоучка отстранила меня от работы, и принудительно направила на обследование в клинику.
— Давно пора было кому-то это сделать.
— Спасибо за поддержку.
— Да подавись ты! Я не собираюсь поддерживать тебя в твоем безумии! Сто раз повторяла.
Некоторое время мы молчали, пока я доедал хот-дог.
— Что, снова проблемы с деньгами? — наконец заговорила она. — Не верю, что ты явился сюда только для того, чтобы сожрать говеный хот-дог и потренироваться отнекиваться от своих болячек.
Я тяжело вздохнул. Как бы ни хотелось это опровергнуть, Рина была права.
— Я бы не назвал это «проблемами». Так, временные трудности.
— Тот хренов бар что, вообще ни черта не приносит?! — нахмурила она брови.
Я страдальчески поморщился.
— Не могу назвать его особенно прибыльным бизнесом, — признал я нехотя.
— Так продай его наконец к чёрту!
— Он нужен мне для других целей. Сама знаешь. Да и он, кстати, давным-давно заложен.
— Тьфу ты! — она закатила глаз. — У тебя хоть почки еще не заложены?
— Кто бы их взял, с моей-то историей болезни?
— Короче говоря, что бы ты там не хотел, я сразу говорю: нет. Забудь. Я даже не пойду с этим к Груберу. Ты ведь знаешь, что, если бы ты пришел с улицы, то он бы послал тебя к черту с самого начала.
— Знаю.
— Грубер не любит, когда какие-то его «приятели» просят сделать что-то задаром или невыгодно для него. Всех посылает к черту, не стесняясь. А я его никогда ни о чем не просила. Никогда. Кроме твоего случая.
— Знаю.
— Ты же знаешь, как я ненавижу у кого-либо что-либо просить! Никогда бы и в голову не пришло кляничть чего-то для себя!
— Твоя помощь неоценима, Рина. Ты же знаешь, как я тебе благодарен.
— Не надо мне этого благодарственного говна! Что сделано — то сделано. Но большего не проси. Грубер и так дал взаем вдвое больше, чем обычно дают под залог драндулета как твой. И под вдвое меньшие проценты.
— Я это помню.
— Он не торопит тебя с возвратом. И не будет торопить, ведь он знает, что ты мой приятель.