Новый мир. Книга 3: Пробуждение
Шрифт:
— Что ж, когда ты напомнил ему о себе и объяснил, что означала та странная история с твоим исчезновением в 89-ом, это, конечно, помогло развеять первоначальный холодок. Но Джимми — не тот, кто занимается подобными делами. И я тоже. А в полиции каждый занимается своим делом и не сует свой нос в чужие. Во всяком случае назойливо.
— Знаю.
— После войны 90 % состава сменилось, Димитрис. Среди детективов сидят в основном люди, которые знают о тебе ровно то, что написано в твоем деле, и что они нарыли сами. А новые данные накапливаются, мягко говоря, не самого лучшего характера. И их, с определенного
— Об этом никто и не просит. Участковый из муниципальной полиции постоянно заглядывает к нам. Я знаю, что в баре ошиваются временами и ребята в штатском, когда меня нет на месте. Миро ведь тоже не слепой, отличит шпика от простого алкаша. Разве кто-то против? Пусть себе вынюхивают. Я прекрасно понимаю, что каждый должен делать свою работу. Я только хочу, чтобы цели клуба были правильно поняты. Ведь ты-то понимаешь, что он не несет никакой угрозы для общества! Напротив, он уменьшает эту угрозу!
— Я верю в то, что ты в это веришь. И я допускаю, что ты можешь быть прав, — уклончиво ответил Филипс. — Но ты не можешь ожидать, что твои утверждения будут встречены всеобщим доверием. У тебя ведь не официальное учреждение. Есть много очень уважаемых организаций, которые специализируются на том же самом, у которых есть дипломированные медики, психологи, инфраструктура, пиар, репутация, и все остальное.
Я открыл рот, намереваясь возразить.
— Не перебивай. Я хорошо помню, что они не подходят тебе. И помню по каким соображениям. Но ты же понимаешь, как это выглядит со стороны. Всем кажется, что лучше бы вы занимались этими своими делами в одном из этих специальных мест, под наблюдением специалистов. Многие уверены, что лучше бы вам принимать те препараты, которые вам прописывают. Без обид. Это не мое мнение, но мнение многих. И, естественно, многие подозревают, что у вас там все не так гладко, как кажется, учитывая место, где это происходит и персоналии тех, кто там собирается. В том числе и их лидера.
— Во-первых, я не являюсь ничьим лидером. Я уже сто раз это объяснял. Идея первому пришла в голову мне, я от нее не открещиваюсь. Но административные обязанности у нас распределены между многими людьми, на общественных началах. И никто никому не начальник. Во-вторых — в чем проблема с моей персоной? Я ни разу не привлекался ни к какой ответственности. Никто так и не в состоянии объяснить внятно, почему компьютер вдруг рассчитал мне такую низкую оценку по шкале Накамуры. И все ведь прекрасно понимают, что на самом деле за этим стоит, правда?
— Я говорю не о шкале. А о твоих подозрительных знакомствах. Хорошо, что сегодня здесь не было живого примера того, о чем я толкую.
Я поморщился, вспомнив о том, кто впервые привел меня в это место. Этот человек уже долгое время не бывал здесь больше. Как и вообще не показывался в людных местах. И на то были свои причины.
— Я не виделся и не связывался с Клаудией уже очень давно, — соврал я, не моргнув глазом.
— Это может быть правдой, а может нет, — ответил Филипс, взглядом дав понять, что мне его не провести. — Но, я надеюсь, ты не обидишься, если запись об этом знакомстве не будут удалять из твоего досье из-за того, что вы с ней пару недель не созванивались?
— Знаю, — нехотя кивнул я.
— Ты не должен приближаться к ней и на пушечный выстрел, если дорожишь своей репутацией и если не хочешь, чтобы круг вокруг тебя смыкался все теснее. В жизни иногда надо принимать непростые решения. Человек может быть тебе в какой-то степени близок. Но ты не можешь не замечать того, что он преступник. Если же ты закрываешь на это глаза, то, не обессудь, и не жди, что полиция будет воспринимать тебя как законопослушного гражданина.
— Спасибо за нотацию, — кисло кивнул я.
Филипс устало, но доброжелательно мне улыбнулся.
— Я — не тот человек, которому адресована твоя злость, Димитрис.
— Я и не говорю, что тот. Я очень благодарен тебе, Дерек. Хотя бы за то, что ты сам не применяешь со мной тот подход, который советуешь мне включать в отношении других.
— Я слишком стар для этого. И слишком хорошо тебя знаю, Димитрис. Но я всегда остаюсь здравомыслящим человеком. Не считаю себя мещанином, но многим в этом мире дорожу. Так что, если будешь неосторожен, может наступить момент, когда ты не сможешь больше на меня рассчитывать.
Я понимающе кивнул. Филипс всегда был очень сдержан в обещаниях. И всегда делал больше, чем обещал. Он мог готовить меня к тому, что от меня отвернется, но на самом деле он вряд ли сделает это. Если же он вынужден будет — что ж, я все равно останусь его должником за ту поддержку, которую он уже мне оказал. Я давно усвоил, что не стоит рассчитывать на то, что люди станут губить ради тебя карьеру или идти под суд лишь потому, что они как-то раз или два назвали тебя своим другом. Будь благодарен даже за малую помощь, не жди от людей многого — и никогда не будешь предан или разочарован.
— Спасибо тебе еще раз.
— Бывай, Димитрис. Береги себя.
— Счастливо, Дерек.
§ 78
И снова мой путь лежал в метро. В прежние времена я недоумевал, зачем люди устраиваются на работу за тридевять земель у себя от дома. Но теперь осознал, что служба занятости не платит пособий и не помогает найти работу неженкам, которые отказываются от вакансий из-за того, что туда, видите-ли, не очень удобно добираться. Так что, с тех пор, как я распрощался с машиной, езда на общественном транспорте занимала у меня теперь пару часов ежедневно.
Из метро — в общественный троллейбус, который отправлялся с восточных окраин Сиднея через Пустырь в сторону Кузницы. Троллейбусный маршрут № 44 — не самый популярный, особенно в это время дня, когда трудяги возвращаются с работы, а не едут на нее. Но мне он был хорошо известен. На нем была остановка по требованию под невзрачным названием «Коллекторы», о которой многие даже не подозревали. Остановка была чем-то неуловимо похожа на ту, где я не так давно выходил, чтобы проведать Рину в автомастерской. Здесь выходили немногие. Как правило, это были мужчины невзрачного вида, в лучшем случае похожие на усталых трудяг, в худшем — на пропащих пьянчуг.