Новый Нечистый из Самого Пекла
Шрифт:
– Как же им на свет появляться?
– А никак.
– Что за чушь! – сказала Юла. – Куда же ребенку деваться?
– Этого я не знаю. Надо спросить у акушерки или у врача. Насчет рогов тоже следовало бы обратиться к врачу. Он-то уж скажет все, что положено.
– Я подумала было – не сходить ли к пастору?
– И то можно, только сперва лучше к врачу. К пастору ведь напоследок ходят. За душу мы принимаемся, когда плоти уже не помочь.
Юле понравились эти мудрые слова, и она отправилась с мальчиками к врачу. Но тут ей повезло: сама того не желая, она одним разом убила двух зайцев. Оказалось, что врач сначала изучал богословие и лишь позднее,
Это была математика души, это был контрапункт в музыке, для которого не требуется ни доказательств, ни обоснований. Существует – и баста! Слабость естественных наук заключалась, по мнению врача, именно в том, что они пытались доказывать и объяснять. Разум же человеческий – слаб, и сам человек – смертен, и поэтому для обьяснений и обоснований у него обычно либо не хватает данных, либо век короток.
Особенно интересовало врача учение о развитии, но скоро он разочаровался и в нем, найдя тут бесконечное множество необъяснимых вопросов и противоречивых мнений. Размышляя о них, он с помощью богословия пришел в конце концов к выводу, что, повидимому, к делу подошли не с того конца: не обезьяна развилась в человека, а человек в обезьяну. Господь создал человека по образу и подобию своему – эта истина незыблема. Но как душа человеческая теряет облик своего создателя, так и плоть смертного отходит от своего божественного прообраза и становится хвостатой или рогатой, превращается в губоногих или панцырных, в плавающих или пресмыкающихся, в цветок или дерево.
Как раз в то время, когда врач работал над своим новым учением о развитии, к нему и заявилась Юла с близнецами – показать их рога и посоветоваться, что делать. Осмотрев мальчиков и убедившись в их необыкновенной витальности, он со счастливым видом, потирая руки и улыбаясь, обратился к матери:
– С ребятами все в порядке.
– Ну, а если у них рога вырастут? – со страхом спросила Юла.
– Пусть себе растут, тем лучше.
– А если вырастут такие, что и шапки будет не надеть?
– Походят без шапок, по-модному.
– Но ведь все увидят, что у них рога.
– Пусть видят.
– Да их такими ни в школу, ни в церковь не пустят!
– Милейшая матушка, не волнуйтесь попусту, ибо школа нынче не в моде, а в церковь пускают и с рогами, – главное, были бы уплачены сборы.
– Хорошо, кабы так, а то…
– Будьте счастливы и гордитесь своими мальчиками, если у них действительно вырастут рога. Ибо как Адам поистине был первым человеком, так и твои сыновья поистине первые рогоносцы. Ну, конечно, хлопот и забот с ними не оберешься, не без того.
– Каких хлопот и забот? – нетерпеливо спросила Юла. – Скажите, дорогой господин доктор, чтоб я знала.
– Трудно это, матушка, сказать.
– А вы попробуйте – хоть как-нибудь, чтоб только я знала.
– Скажем так: человек верит, что счастье тем полней, чем больше он имеет, не правда ли? Ну, а если бы у каждого мужчины было десять жен, а у каждой жены десять мужей разом – были бы они счастливей, чем с одним мужем или с одной женой?
– Избави меня господи от нескольких мужей. Я и от одного мужа не поспеваю детей рожать.
– Прекрасно. Что же произойдет с вашими мальчуганами, если
– Бедные мои детки, – запричитала Юла над своей двойней. – Загубят вас бабы!
– Но есть и другая возможность.
– Какая? – спросила Юла, хватаясь, как утопающий за соломинку.
– Та, что у мальчиков не будет рогов.
– Как же не будет, раз они уже есть?
– Есть или, нет, – вопрос очень сложный.
– Что это значит, господин доктор?
– Я не знаю, как вам объяснить… Ну, попробуем этак: у каждой твари своя душа и…
– И бессмертная, как у нас?
– Этот вопрос оставим пока открытым. Скажем лишь, что у каждой твари своя душа, а у каждой души свои приметы: у хищника – клыки, у орла – когти, у барана – рога. Итак, мы можем заключить, что рога представляют собой баранью душу, не так ли? Между прочим, и у людей имеется душа и разум – у одного больше, у другого меньше. У иного, смотришь, и в черепе не умещается.
– Людская душа ведь в сердце, а не в голове, господин доктор, потому как кровь в сердце, а душа-то – в крови.
– Совершенно правильно, милая матушка, душа – в сердце, а разум – в голове. Но когда разуму в черепе становится тесновато, то он образует кое-где вздутия, словно рога пробиваются. Таким образом возникают рога от разума; и это совсем не то, что настоящие, а просто этакие шишечки. Придется выждать, пока станет известно, что именно окажется у ваших ребят, какие рога – от разума, от интеллекта или настоящие. Сейчас еще нельзя сказать ничего определенного.
– А что станется с мальчиками, если у них рога от разума? Какой смертью они умрут?
– Из-за рогов, возникших от избытка разума, распинают на кресте, подносят кубки с ядом, запросто приканчивают, морят голодом, – и все это не со зла, а от неразумения.
– Послал бы господь бог моим двойняшкам настоящие рога, уж лучше от баб умереть, чем от голода, – разохалась Юла со слезами на глазах.
– Есть еще и третья возможность, – сказал врач.
– Все это так ужасно, что я и слышать ничего больше не хочу, – воспротивилась Юла.
– Сначала выслушайте, а потом решайте: ужасно или нет.
– Хорошо, но, кроме этого, я ничего больше не хочу знать.
– Ладно, – согласился врач. – Третья возможность у ваших ребят такова; у них действительно вырастут настоящие рога, а заодно с рогами настолько окрепнут черепные кости, что бодайся хоть с бараном.
– Господин доктор, это вполне может статься. Ведь отец у них такой сильный, что в рукопашную двух медведей убил, – перебила врача Юла.
– Ну вот, видите, – тем лучше, тем больше надежд. Если ваши парни будут к тому же годами закалять свой твердый череп, или же, изъясняясь вежливо, тренироваться, то они сумеют так бодаться, что оглушат не только какого-нибудь негра, – путешествуя из страны в страну, они смогут заявлять, что готовы биться головами с каким угодно бараном, малым или большим, с рогами или без рогов. И если они действительно будут способны на такое, то имена их запишут на небесах, а на земле им воздвигнут памятники. И девушки в белом украсят те памятники красными розами до самого верха, а старухи прослезятся от умиления. Ноги ваших сыновей станут попирать золото, бессмертие осенит имена их, если даже будут они лишены разума и живой души.