Новый Орден Джедаев: Изменник
Шрифт:
– Совсем не...
– Нет? Тогда скажи мне, Джейсен Соло: если бы ты от начала и до конца преследовал благородную цель спасти тысячи рабов, как это делают настоящие джедаи, что бы ты сделал по-другому? Или ты всего лишь по-другому относился бы к тому, что сделал?
Джейсен нахмурился.
– Я... не совсем это имел в виду...
– Разве то, что ты убил дуриама ради благородной цели, делает его менее мертвым? Или ты думаешь, что для всех погибших дуриамов имеет какое-то значение, убил ли ты их в безудержной ярости или в отрешенном джедайском спокойствии?
–
– Ах, это видно. Пока не теряешь своей джедайской сдержанности, можно делать, что угодно? Пока ты говоришь себе, что это ради жизни? Можно убивать, убивать, убивать, если при этом ты не выходишь из себя?
– она покачала головой, удивленно моргая.
– Нет ли в этом чего-то нездорового?
– Все эти вопросы давно известны, Вержер. Джедаи задавались ими с самого падения Империи.
– Гораздо дольше. Поверь мне.
– У нас нет по-настоящему правильного ответа...
– У вас никогда его не будет, Джейсен Соло, - она наклонилась и положила руку ему на плечо. И хотя ее прикосновение было теплым и дружественным, в ее глазах можно было увидеть лишь пустоту бесконечного космоса.
– Но ты сам можешь быть ответом.
Джейсен помрачнел.
– Это слишком трудно для понимания.
Вержер подняла ладони в беспомощной капитуляции.
– А что легко?
– О, ну да, - вздохнул он.
– Я и сам об этом думал.
– Посмотри вокруг, - сказала она.
– Посмотри на этот мир: на папоротниковый лес, на неистовые изменения ландшафта, на причудливые краски над головой. Это по-настоящему красиво, правда?
– Я никогда не видел ничего подобного, - честно ответил Джейсен.
– "Понимание" приходит само, да?
– Да. Да, приходит. Иногда, когда я смотрю на звезды, или на дикую природу, у меня появляется чувство, что я могу достигнуть этого понимания... нет, скорее, как ты и сказала, что оно придет само. Как будто оно существует само по себе где-то извне.
– Ты знаешь, что я вижу, когда смотрю на этот мир? Я вижу тебя.
Джейсен замер.
– Меня?
– То, что ты видишь вокруг - плоды твоего гнева, Джейсен Соло. Ты сделал это возможным.
– Это смешно.
– Ты не позволил формовщикам корабля-сеятеля принять решение во время тизо'пил йун'тчилат. Ты сам избрал дуриама, который стал пажкик Йуужань'тар: планетным мозгом. Ты уничтожил его соперников. Ты отдал планету в его власть. Она сформирована в соответствии с его индивидуальностью, а его индивидуальность - это отражение вашей с ним дружбы. Вся эта красота такая, какая она есть - благодаря тебе.
Он тряхнул головой.
– Это в мои планы не входило...
– Но это то, что ты сделал. Думаю, мы договорились, что причины, по которым ты это сделал, волнуют только джедаев.
– Я... Вечно ты все перевернешь с ног на голову, - сказал он.
– Делаешь все куда более сложным, чем оно есть на самом деле.
– Напротив: я упрощаю, как только могу. То, что ты видишь вокруг, Джейсен Соло - отражение твоей сущности: искусственная основа из Новой Республики,
– То есть как это искусственная основа?
– тошнотворная тревога, которая затаилась в его животе, когда он нашел подо мхом дюракрит, снова дала о себе знать.
– Где мы находимся?
– На Йуужань'таре, - ответила Вержер.
– Или ты так и не понял?
– Нет, я хотел спросить: какой мир это был раньше?
Она вздохнула.
– Ты смотришь, но не видишь. Знаешь, но не хочешь этого знания. Приглядись, и ты найдешь ответ на свой вопрос.
Он хмуро смотрел на папоротниковый лес, на который горы бросали все удлиняющиеся закатные тени. С наступлением сумерек летающих существ там стало больше, и они кругами поднимались все выше и выше, словно охотясь за ночными насекомыми. У них были широкие кожистые крылья и вытянутые тела, заканчивающиеся подвижным рептильным хвостом...
Одно из существ зависло прямо напротив Джейсена, а потом взмыло в темнеющее небо, и не узнать его было невозможно.
Крылан-осоед.
Джейсен произнес:
– Ох.
Теперь он знал также, что за провалы непривычно правильной формы были на далеких горах. И невероятно сложная топография джунглей тоже приобрела свой смысл.
На этот раз его голос прозвучал еще тише:
– Ох. О, нет.
Провалы были окнами. Горы были зданиями. Это место было воплощением кошмара Явина 4: долины и горные хребты были руинами, освоенными инородными формами жизни. Но это случилось не с древним храмовым комплексом на луне газового гиганта - то, что Джейсен рассматривал, было очертаниями целого города величиной с планету, разрушенного до основания и заросшего джунглями.
Так что все, что он мог произнести, было:
– Ох.
Еще долго после того, как Йуужань'тар повернулся к своему солнцу другой стороной, и на джунгли опустилась ночь, Джейсен сидел на мшистом выступе скалы. Под покровом теней, в неровных переплетениях зарослей, играли сине-зеленые и ярко-желтые огоньки. Мост над головой был таким ярким, таким невозможно близким, словно до него можно было дотянуться рукой, и схватиться, и раскачиваться на одном из многоцветных звеньев. Благодаря вращению малых колец, его краски постоянно мерцали и переливались. Ночной пейзаж был подсвечен более насыщенным, более мягким, более рассеянным светом, чем тот, который возникал при любом сочетании четырех лун Корусканта.
Это был самый красивый из миров, которые ему когда-либо доводилось видеть.
Джейсен возненавидел его.
Он возненавидел каждую его песчинку. Даже зажмурившись, он дрожал от гнева, зная, что окружающий его мир никуда не делся. Ему хотелось спалить эту планету. Теперь он знал, что в глубине его души война словно и не начиналась; как будто ничто из того, что произошло после Сернпидаля, не было реальным. У него была тайная - даже от самого себя - уверенность, что однажды все опять будет так, как должно быть... что все будет так, как было всегда.