Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»

Бордачёв Тимофей

Вместе с тем уже поздней осенью 2003 года этот скачок стал политической реальностью. В ходе совместной пресс-конференции на ноябрьском саммите Россия – Евросоюз в Риме итальянский премьер полностью проигнорировал якобы согласованную заранее позицию стран – членов ЕС, которая была подготовлена Брюсселем в стиле политически корректного осуждения ареста Михаила Ходорковского и действий российских войск в Чечне. Вместо этого Сильвио Берлускони заявил о своем желании выступить в качестве «европейского адвоката» для Президента России.

С другой стороны, нарастание фактора национально-государственных интересов в Евросоюзе автоматически вело к усилению конфронтационных и наступательных элементов в его политике по отношению к ближним

и дальним соседям. Последствия таких изменений вскоре ощутили на себе переговорщики России и ЕС по вопросу о ВТО, вынужденные учитывать все большее количество сугубо национальных требований со стороны отдельных стран-членов. Находясь в стадии глубокой внутренней структурной трансформации, Россия и Европа все глубже втягивались в «игру с нулевой суммой».

Глава четвертая

2003–2008: ВРЕМЯ РАЗБРАСЫВАТЬ КАМНИ

Новые тенденции

Главным фактором, определявшим состояние отношений между Россией и Европейским союзом в период 2003–2008 годов, стало нарастание борьбы каждого из партнеров за то, чтобы соответствовать международной среде, которая требовала все более жесткого отстаивания своих интересов. Соответственно и тон, в котором осуществлялся диалог России и ЕС, становился от саммита к саммиту все более жестким. По мере того как один из партнеров все больше стремился свести повестку дня двусторонних переговоров к вопросам исключительно своей личной выгоды, второй все резче отвечал на такие попытки.

Одновременно происходило усиление давления на Россию и Евросоюз со стороны как традиционных центров силы – США, так и новых, растущих полюсов – Китая и Индии. Результатом этого давления стал дипломатический кризис лета – осени 2008 года, последовавший за пресечением Москвой агрессии властей Грузии против Южной Осетии.

Если говорить об исключительно двусторонней составляющей взаимоотношений России и Европы, было бы глубоко ошибочным утверждать, что истоки кризиса в отношениях ЕС – Россия, о котором было громогласно заявлено в начале 2004 года, лежат исключительно в сфере изменений в российском внутриполитическом устройстве и связанной с этим трансформации модели поведения на международной арене.

Спору нет, некоторые важнейшие новации в отношениях государства и бизнеса в России, а также все более жесткая позиция Москвы по ряду спорных международных вопросов стали для ЕС неприятным сюрпризом. Вместе с тем сам Европейский союз не смог в первой половине 2004 года представить сколько-нибудь единой и целостной позиции на переговорах с Россией. За исключением, пожалуй, диалога по вопросу об Общем экономическом пространстве, где возможности надгосударственных институтов ЕС, и в первую очередь Европейской комиссии, наиболее велики, страны – члены ЕС оказались не готовы выступить солидарно.

Можно прийти к выводу, что важнейшей причиной общего негативного баланса отношений на начало 2004 года и признанной неспособности Евросоюза к проведению более-менее единой и гармоничной политики на российском направлении стали достижение интеграционным процессом внутри ЕС своих пределов, последовавшее за этим затухание «европеизации Европы» и комплексное возвращение к принципам межгосударственного сотрудничества. Наиболее явственно эти тенденции проявились в вопросах внешних связей.

Выход из кризиса двусторонних отношений России и Европейского союза, найденный в первой половине 2004 года на пути фактического отказа от нормативной составляющей стратегии и практики отношений, отразил в себе качественные изменения, произошедшие в ЕС по мере вхождения в длительную полосу внутренней трансформации самого масштабного характера. Не случайно в этой связи, что политику условного прагматизма в отношениях с Россией так приветствовала подавляющая часть политического и экспертного сообщества стран ЕС. Россия как наиболее важный партнер ЕС на европейском

пространстве является неотъемлемой частью глубинных политических процессов в Европе и должна позиционировать себя именно в этом качестве. Было бы поэтому ошибочно пытаться абстрагировать отношения России и Европейского союза от общих тенденций в развитии процесса европейской интеграции.

В ряду постепенно накапливавшихся между Россией и ЕС противоречий особняком стоит ситуация, возникшая в связи с подготовкой и проведением США и их союзниками военной операции по свержению режима Саддама Хусейна в Ираке. Глубокий внутренний раскол, возникший по данной проблеме в ЕС, привел к активному выходу России в европейское пространство безопасности и созданию дипломатической коалиции Берлина, Москвы и Парижа, каждый из участников которой, впрочем, преследовал исключительно собственные задачи. Вместе с тем события 2002–2003 годов представляют особый интерес, поскольку в них наиболее полно проявился реальный потенциал равноправного российского участия в европейской дипломатической игре. Связано это было в первую очередь с сокращением роли наднациональных институтов и механизмов ЕС и возвращением суверенных государств как единственных игроков.

Впрочем, единство России и двух лидирующих стран ЕС по вопросу Ирака не оказало существенного воздействия на стремительное осложнение общих отношений с Евросоюзом. В начале 2004 года Россия заняла жесткую позицию по вопросу распространения Соглашения с ЕС от 1994 года на вступающие в ЕС десять стран Центральной и Восточной Европы, Балтии и Средиземноморья. [43] Однако решающее значение в произошедшем вскоре повороте сыграла демонстрация российским руководством твердого намерения сохранить стратегический контроль государства над такой важнейшей сферой национальной экономики, как энергетика.

43

См.: Bordachev T. Russia’s European Problem: Eastward Enlargement of the EU and Moscow’s Policy, 1993–2003 / Antonenko O. (ed.) Russia and the European Union: Prospect for a new relationship. London: Routledge, 2005; Bordachev Т. Russia and EU Enlargement: Starting the Endgame / The Strategic Implications of European Union Enlargement. E. Brimmer and St. Froelich (eds). Center for Transatlantic Relations, John Hopkins University, 2005.

25 октября 2003 года был арестован Михаил Ходорковский – единственный крупный российский предприниматель, публично и открыто посягнувший на права и возможности государства и, более того, предпринявший ряд шагов в сторону изменения формы государственного управления в целом. Этим шагом Москва давала ЕС и другим партнерам четко понять, что не только полностью осознает масштабы природных богатств России, но и намерена удерживать суверенный контроль над этими резервами. В ноябре 2003 года картину стремительного изменения смысла и формы отношений еще более расцветил саммит Россия – Евросоюз в Риме, по завершении которого премьер-министр Италии Сильвио Берлускони выступил в роли «европейского адвоката» для Президента России, совершенно забыв про, похоже, существовавшее коллективное решение Евросоюза поставить перед Москвой неприятные вопросы.

Некоторый шок, испытанный партнерами России в отдельных странах и Брюсселе осенью 2003 года, привел в конечном итоге к попытке ЕС определить для себя новый формат отношений с Россией, которая была предпринята в начале 2004 года. В декабре 2003 года Европейский совет (саммит глав стран – членов Евросоюза) поручил Еврокомиссии подготовить оценку состояния дел на российском направлении и рекомендации по их улучшению, а Совету министров ЕС – рассмотреть предложения этой комиссии и сделать свои заключения.