Новый учитель
Шрифт:
Эта их беседа окончательно убедила Аню в том, что Глеб к ней неравнодушен, но первый шаг не сделает никогда. Имеет ли право сделать его она? Чем больше девушка об этом размышляла, тем крепче утверждалась в том, что такого права у неё нет. Когда начались каникулы, она ушла на них с тяжёлым сердцем. Как быть дальше, девушка не знала, но для себя строго решила всю неделю провести вдали от Глеба.
Первая четверть со всей очевидностью убедила Лидию Лаврентьевну в том, что Глеб справится с полным объёмом работы. Поэтому от Весницкого можно было избавляться. Прежде она хотела подождать до конца года, но теперь, после вмешательства Демидова, твердо решила отправить наглеца
Когда Весницкий пришёл, напротив директора уже сидел Глеб. Его присутствие несколько смутило Павла Андреевича, и он стал подозревать нечто неладное. Кулакова предложила Весницкому садиться.
– Я вас по какому поводу вызвала, Павел Андреевич. Говорят, здоровье у вас шалит, на уроках часто срываетесь, да выглядите неважно.
– Кто говорит?
– довольно агрессивно спросил Весницкий.
– Люди, - холодно ответила директриса.
– Собственно о чём речь. Мы с Глебом Максимовичем обсуждали его готовность принять всю школу. Он ответил согласием. Ведь так?
– она вопросительно посмотрела на Глеба.
– Ну, если Павел Андреевич действительно подумывает о пенсии, я, конечно, готов его заменить, - подтвердил Глеб.
– Ни о чем таком я не думаю!
– резко заявил Весницкий.
– Просто поймите, - ласково начала Лидия Лаврентьевна.
– Классов у нас немного, в школе чуть больше полутора сотен человек обучается. Денег нам выделяют совсем мало - год прошёл после дефолта. Жить и так не сахар, а станет ещё хуже, если зарплату приняться делить. Поскольку у нас такое щекотливое положение сложилось, мне из района денег на зарплату второму историку выделили, а буквально на той неделе вызывают и спрашивают, так мол и так, с историком-то разобрались? Я руками развожу, - тут Лидия Лаврентьевна пристально посмотрела на Весницкого и в продолжении последовавшей тирады глаз не отводила, - приехал молодой, талантливый, в общем учитель от бога. Да старый уходить не хочет. Меня спрашивают, а зачем же я тогда просила денег на нового, если старый будь здоров. Что прикажите говорить? Врать не стала. Он, говорю, с работой справляется все хуже и хуже, в одиночку не тянет, хоть и скрывает это. Здоровье у него ни к черту, оно и неудивительно с нашей-то зарплатой в шестьдесят один год. Да уходить всё равно не хочет, боится, наверно, что на одну пенсию не проживёт, зарплата всё ж таки больше. Из-за денег, говорю, место занимает.
По лицу Весницкого Лидия Лаврентьевна поняла, что сумела задеть его за живое. Он покраснел, не знал, куда деть руки, сжимал разжимал кулаки, чесал голову. Глаза его плавали по всему кабинету, но смотреть прямо на Кулакову он не мог. Наслаждаясь моментом своего триумфа, Лидия Лаврентьевна совершенно не обращала внимания на Глеба, смущённо ёрзавшего у себя на месте. Очевидно, русло, в которое повернул разговор, ему не нравилось, но влезть он не решался.
– Это вы зря так, - не выдержал последнего предложения Весницкий.
– Я здесь совсем не из-за денег.
– Выходит я ошиблась?
– она изобразила на лице раздосадованность, для пущей убедительности всплеснула руками.
– Неловко-то как. Да только вас не разберёшь, Павел Андреевич. Если не из-за денег, тогда зачем остаётесь?
Весницкий хотел было что-то ответить, но она не предоставила ему такого шанса.
– Я бы могла подумать, будто бы вы боитесь отдать детей в ненадежные руки, но мы-то с вами убедились - Глеб Максимович куда
Такая прямота смутила Весницкого. Он, наконец, потупил взор, признавая поражение.
– Дети его любят, чуть ли не каждый день приходят просить заменить вас им. А я отказываю. Павлу Андреевичу, говорю, тоже на что-то жить нужно. Так и в центре сказала. Они долго совещаться не стали, наказали вопрос разрешить. Денег выделять не станут, придётся зарплату вам на двоих делить. Сами объясняйте Глебу Максимовичу, почему он вместо и без того маленького оговоренного оклада будет получать сущие гроши.
Закончив, Кулакова откинулась на спинку кресла и с ощущением собственного превосходства изучала согбённую фигуру поверженного противника. Весницкий помолчал, поднял глаза, посмотрел на Лидию Лаврентьевну и выдавил из себя:
– Это всё?
Она кивнула.
– До свидания, - процедил Весницкий и ушёл.
Кулакова проводила его с легкой улыбкой на лице.
– И к какому снижению оклада мне нужно готовиться?
– спросил Глеб.
– Пока ни к какому. А там будет видно, - уклончиво ответила директор.
– Тогда я тоже пойду, - сказал Глеб, поднимаясь.
– До свидания, - попрощалась она с молодым учителем.
Разумеется, никто не требовал от неё увольнения Весницкого - историю эту она сочинила специально, дабы нанести ещё один болезненный удар по самолюбию Павла Андреевича. И этот удар не станет последним. Она будет продолжать унижать его до тех самых пор, пока не получит заявления об уходе.
...
После беседы с директором Весницкий был сам не свой. Проведя урок без желания, он пошёл домой. В этот момент Павел Андреевич злился на весь мир.
"Какой паршивец, - думал он о Глебе.
– Они заранее это срежиссировали. Решил занять моё место. Сидит там, сама невинность. Если Павел Андреевич хочет, если собирается. И нашим и вашим хочет казаться хорошим. Не бывать этому! Экий подлец. Я к нему по-отечески, а он мне нож в спину. Проклятый Брут! А эта паскуда, проститутка распоследняя, да как она смеет меня оскорблять. Это я-то из-за денег работаю! Я, который просидел в этой школе тридцать шесть лет, все это время был бесконечно предан работе, не ушел, когда начался ельцинский разгул, остался в девяносто восьмом. Эта паршивка искала мне замену всё это время. Никто ехать не хотел, выискала одного дегенерата. Каким надо быть идиотом, чтобы поехать в богом забытую деревню в самом начале жизни. Чего он тут забыл, черт проклятый! Главное, каким правильным казаться хотел. Павел Андреевич то, Павел Андреевич сё. Дайте совет, помогите с этим, подсобите с тем. А сам козни с директрисой плёл у меня за спиной, на место моё засматривался. Зарплату мне резать собрались! Так тем лучше, этот козёл первым не выдержит. Я-то на копейки всю свою жизнь существовал, уж всяко не пойду на попятный, какими бы словами эта дешевка меня в центре не обзывала".
Поток его мысленных ругательств оборвал окрик Игнатия Платоновича:
– Что идёшь, не здороваешься, Пал Андрееич?
Весницкий рассеяно посмотрел на старика, словно бы видел его впервые.
– Простите, задумался. Добрый вечер, - обрывисто произнёс он.
– Присаживайся, погуторить надо.
– Простите, мне некогда, - довольно грубо отмахнулся от старика Весницкий.
– А в чём дело?
"Вот привязался же, старый дурак!", - пронеслось в голове Весницкого. Он чуть было не произнёс этого вслух, но сумел сдержаться. Не ответив на вопрос Игнатия Платоновича, он пошел своей дорогой, словно бы ничего не слышал.