Новый Вавилон

Зуев Ярослав Викторович

— Например, что завербованы Моссад, и это его агенты присматривают за нами, чтобы никто ненароком не обидел…

— Что ты несешь?! — фыркнула я. — Как ты можешь такое говорить?!

— Какое — такое? — с самым невинным видом осведомился здоровяк. — Что я обидного сказал? Моссад — одна из самых серьезных спецслужб планеты, и я ничуть не удивлюсь, если вы оба попали в ее поле зрения, как только приехали из СССР.

Я в негодовании вскинула руку.

— Я даже не удивлюсь, Марго, если ты, параллельно с учебой в университете, посещаешь курсы Мидраш, где готовят разведчиков, а ты, Мишель, давно получил удостоверение

сайаним…

— Брось свои антисемитские шуточки! — возмутился папа. — Сайаним — это добровольные помощники Моссад из диаспор. А я, к твоему сведению — полноценный гражданин Израиля! И потом, сайаним не выдают никаких удостоверений!

— Какая поразительная осведомленность… — губы здоровяка растянулись до ушей.

— Надеюсь, ты, Жора, неудачно пошутил… — ледяным тоном заметила я.

— А что я обидного сказал? Я что, обвинил вас в сотрудничестве с Гестапо? Насколько мне известно, в Моссад, — громадная ладонь дяди Жорика легла на грудь в области сердца, — трудятся славные, приветливые, отважные парни. Да будет тебе известно, принцесса, я почти влюбился в них, пока смотрел «Мюнхен» …

— Хватит! — рявкнула я. — Нет ничего постыдного в службе в Моссад, это большая честь для любого еврея. Постыдно, что ты посчитал нас с Мишелем лжецами…

— Почему сразу лжецами? Вы даже давали присягу!

— Прекрати, если только не хочешь, чтобы мы поссорились, — предупредила я.

— Ладно, — сдался француз. — Надеюсь, вы оба не врете. В таком случае — тем хуже для нас, ибо вопрос остается открытым. Итак, кто тогда напал на наших врагов?

— Конкуренты, — предположил Мишель, по инерции поджимая губы. Он все еще был обижен.

— Конкуренты?

— Я неясно выразился?! — не скрывая раздражения, спросил отец. — По-моему, это самое вразумительное объяснение. Допустим, боевики Калийского наркокартеля перебили своих бывших коллег из группировки покойного Пабло Эскобара. Или мексиканская наркомафия послала привет боливийской, поскольку ее боссы решили пересмотреть величину процентов за транзит. Да мало ли что еще? Ну а мы, с нашим еврейским счастьем, оказались не в том месте и не в то время…

— Звучит более или менее правдоподобно, — кивнул Жорик. — И весьма тревожно. Поскольку, когда речь заходит о нежелательных свидетелях мафиозных разборок…

— Их скармливают кайманам? — вкрадчиво осведомился папочка.

— Альтернативные версии имеются? — продолжая хмуриться, спросил Жорик.

— Силовая операция DEA, — предположила я. — Управления по борьбе с наркотиками США…

— Принимается, — согласился здоровяк. — Почему нет? Зарвавшиеся латиноамериканские наркобароны — как кость в горле у натовских вояк, крышующих поставки опийного мака из Афганистана…

— Только давай без политики! — взмолился Мишель.

— А тебе, как агенту Моссад, запрещено о ней говорить?

Папа всплеснул руками: мол, ну что делать, если человек — идиот?

— Что будем делать? — сказал Жорик.

— Честно говоря, мне не терпится унести отсюда ноги, — призналась я, с опаской покосившись на мыс, из-за которого так никто и не выплыл. Взошла Луна, в ее изменчивом призрачном свете он казался титаническим лезвием черного мачете, занесенным над фиолетовой водой. От одного вида этой картины я поежилась, а бодренькая фраза про врага моего врага, автоматически становящегося другом, принесшая успокоение мне

всего с полчаса назад, представилась верхом абсурда. И правильно, разве африканские охотники, отстреливающие гиен, большие друзья антилопам?

— Хорошо, — резюмировал дядя Жерар. — Ребята, если вы все же работаете на Моссад и просто морочите мне голову, то я б вас без экзаменов в школу-студию МХАТ зачислил, клянусь. Ну и будет. Поддерживаю Риту: мотаем удочки…

— Давно бы так, — сказал Мишель. Наверное, разумнее было дождаться утра, но мы ничего не могли с собой поделать. Снялись с якоря, заново привязали буксирный конец и двинули вверх по реке. На удивление, наш верный Mercury тоже, похоже, не возражал против внеурочной ночной смены. Напротив, он так бодро заурчал, будто был боевым конем, застоявшимся в стойле и радующимся представившейся возможности размяться…

***

После полуночи Луна, словно утомившись расталкивать звезды, спряталась от Земли под одеялом туч. Папа, посовещавшись с нами, не стал включать фонарь, чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания. Маморе, долго рвавшаяся нам навстречу, словно какой-то взбесившийся конвейер, отчего двигателю приходилось несладко, неожиданно замедлила бег.

— Утихомирилась, — меланхолично заметил Мишель.

— У нее характер, точно, как у Марго, — пробормотал Жорик, вглядываясь в темные берега. Местность разительно переменилась. Как только надобность в прятках отпала, вредная река, как бы в насмешку, снова покинула русло, расплескавшись по окрестностям тысячей живописных проток. Обрывистые берега исчезли, окунувшись на дно, и исполинские стволы старых деревьев торчали прямо из Маморе, как мачты затопленных фрегатов парусной эскадры. Дядя Жора, чьи мысли свернули в аналогичном направлении, упомянул кладбище погибших кораблей, помещенное советским фантастом Александром Беляевым в Саргассово море.

— Остров, — буркнул Мишель.

— Где?! — насторожился Жорик.

— Я говорю, роман Беляева назывался «Остров погибших кораблей», а кладбище — твоя выдумка. Как и про Моссад…

— Поди ж, какой ты злопамятный… — ощерился здоровяк.

— Кажется, мы попали в озеро, — молвила я. Берега действительно расступились и растаяли во мгле. Маморе почти остановилась.

— Не помню, чтобы видел нечто подобное на карте, — покачал головой Жорик.

— Разлив… — обронил Мишель.

— В июле? В сухой сезон?! — усомнился здоровяк с потерянным видом.

— Динамику подъема и падения уровня вод в бассейне Амазонки изучает целая наука, — назидательно заметил отец. — И, все равно, многое остается неясным даже для ученых, посвятивших этой проблеме жизнь. Вне сомнений, аномальные перепады как-то связаны с подземной рекой Хамза, о которой я вам уже не раз…

— Говорил! — в унисон закончили мы. Папа разобижено засопел.

— Да будет вам, жалким неучам, известно… — начал он через минуту, пережевав обиду, — что Хамза… Черт!!

Лодка вздрогнула, напоровшись на какое-то препятствие. Взвизгнув, я полетела вперед, врезавшись лбом в пирамиду из рюкзаков, сложенных нами в носовом отделении. Хорошо, что внутри были свернутые спальные мешки, а не жестянки с консервами, а то так и череп раскроить недолго. Вскрикнув, Мишель выдернул мотор из воды, и тот рассерженно заревел. Буксируемая лодка догнала с глухим шлепком, как одна машина другую в пробке.