Ноябрьский дождь
Шрифт:
В этом был весь Октавиан. Безумно обожающий выкидывать театрализованные коленца, высмеивать всех и вся. Такие слова и поступки нравились ему не меньше, чем издевки над понимающим, но сносящим все рабом.
– У меня...
– медленно, неуверенно начал Фрэнки.
– У меня складывается впечатление...
– Какое?
– живо поинтересовался Октавиан, как будто бы навострив уши, стараясь уловить слова собеседника сквозь окутывавшую их музыку. Скрестив руки на груди, он подался в сторону Франклина.
– Мы ведь все с людьми... Ну...
– лохматый усач по-прежнему
– После того, как мы становимся трикстерами, мы начинаем, как будто бы, играть с людьми. Потому что видим разницу между ними и собой.
– Да, это заметно, - ободряюще кивнул головой Вендиго.
– Просто... Я подумал... Вот Грета, Анна, я... Ты же с нами играешь, как мы с ними. И с Лилит тоже. И со всеми.
– Может быть, - с чрезвычайно довольным видом Октавиан, качнувшись назад и распрямляя спину.
– В конце концов, дух Вендиго известен тем, что, обладая возможностью убить жертву сразу, предпочитает поиграть с едой.
– Очень тебе подходит, - Фрэнки переступил с ноги на ногу, как школьник на ковре у директора.
– Знаю. Я же сам дал себе имя, когда родился, - хмыкнув, произнес Вендиго и, широко шагнув, упал в стоявшее рядом с ненаправленной измятой постелью кресло. Расслабленно поведя плечами, он вновь посмотрел на Фрэнки, беспощадно терзавшего в кулаке несчастную занавеску.
Музыка все еще пронзала воздух, согретый недавним дыханием мужчины и женщины, охлажденный порывом холодного ветра, пришедшего вместе с новым гостем. Всклокоченный сухощавый усач стоял у окна и боялся шевельнуться в присутствии своего бога. Бог же, видя перед собой неловкого оробевшего раба, не спешил дать ему расслабиться.
– Фрэнки, - Медленно произнес Вендиго, откидывая голову на подголовник.
– Как чувствуешь себя после восстановления?
– В полном порядке, - поспешно ответил усач.
– Это радует, - Октавиан расслабленно прикрыл глаза.
– Поскольку в самое ближайшее время тебе предстоит поработать контролером.
– Блондиночка спляшет под на... под твою дудку?
– почтительно спросил Фрэнки.
– Ну еще бы! Все идет по плану. Утром она отбывает на место.
– Смертники готовы?
– Сам знаешь. Смертники, Грета - все готово. Отправишься следом и в нужный момент проконтролируешь.
– С радостью, - в опущенных глазах Фрэнки, невидимый хозяину, сверкнул кровожадный огонек. Вот теперь можно будет почувствовать себя на нужной дорожке. Будет даже приятно осуществить контроль. Очень приятно.
– Смотри не увлекись, как в Токио, - без труда уловив намечавшуюся перемену в настроении, Вендиго резанул по живому.
– А то я почти огорчился вашим с Анной выходкам.
– Я не буду...
– Франклину захотелось испуганно сглотнуть.
– Да ничего, ничего, - с деланным радушием сказал Октавиан.
– Все в порядке. Но ты не окажешь мне еще одну услугу перед тем, как поедешь?
– Какую?
– Сбрей уже усы. Они тебе совершенно не идут.
Учики вяло жевал бесплатный обед, выданный опрятной пухлой
Многих детей, да и взрослых тоже, всегда интересовал вопрос: едят ли ангелы? Конечно, особо пошлых индивидуумов волнует и отправление прочих естественных для человека потребностей. Но в невинной форме загадка звучала именно так. И ответ Учики знал. Ангелы едят с отменным аппетитом.
Инори успела прикончить уже практически все содержимое своей тарелки. К несчастью для стесняющегося юноши, она, как нормальная японка, не брала в расчет правила: "Когда я ем, я глух и нем". Отправив очередную порцию обеда по пищеводу, кормящийся ангел регулярно интересовался у бедолаги чем-нибудь или рассказывал свое. А у Чики-куна, как обычно, с трудом ворочался язык.
– Интересная лекция, правда?
– тщательно прожевав и проглотив мясо, Инори вытерла губы салфеткой и в очередной раз заговорила. Зрителю со стороны было бы заметно, что она всеми силами старается разговорить собеседника. Учики же только старательнее принялся разглядывать стол.
– Да, интересная.
– Мне показалось, что там важные вещи сказаны, - о тарелку звякнули складываемые вилка и нож. Похоже, она доела.
– Чики-кун, вот ты когда-нибудь думал о своем месте в жизни?
– Э...
– вопрос был настолько неожиданным, что юноша невольно вскинулся. Кимико смотрела дружелюбно, как всегда. Но в красивых глазах, неизменно заставлявших краснеть кончики его ушей, читалось весьма и весьма серьезное любопытство. Совсем не праздное.
– Просто, когда Данглар начал задавать вопросы, мне подумалось...
– она, кажется, ощутила неуместную серьезность вопроса и, сцепив руки в замочек, принялась легкомысленно вращать друг вокруг друга большие пальцы. Инори часто делала так, занимая руки во время разговора. Не самый женственный жест, но успокаивающий, даже милый. Прямые нежные плечи уютно опустились, как будто Инори чем-то смутилась.
– Мне подумалось, что такие вещи важно знать. Просто Ахремов-сенсей сказал, что человек не может не быть частью чего-то большего. И я с ним согласна.
– П-правда?
– юноша очень надеялся, что тугой комок внизу живота - это не предвестник туалетного зова, а всего лишь нервы.
– Да, - она кивнула.
– Нельзя всю жизнь прожить, думая только о себе. Понимаешь, Чики-кун, у каждого человека рано или поздно появляется семья, близкие люди... И он уже становится частью большего. Но семья ведь не одна, близкие не живут в изоляции. Получаются еще семьи, еще, еще... И в итоге мир населяет огромное количество семей.
– Ну да, так и есть...