НП-2 (2007 г.)
Шрифт:
Мы шли к метро, держась за руки, было какое-то совершенно замечательное небо, и это был ещё один момент острого счастья – там, в городе моих предков – который запомнился мне, как выяснилось, навсегда…
Разумеется, практически всё то время, пока я был вполне себе счастлив в Харькове, Да присылала мне эсэмэски. Нет, бывали, конечно, редкие дни, когда она не делала этого, но, в общем, это происходило практически постоянно. Нет, слава богу, она всё-таки не покончила жизнь самоубийством. То ли она съела не те таблетки, то ли те, но не так, как надо, то ли – что, честно признаться, скорее всего – не ела их вовсе, а просто напилась сильнее обычного. Но, так или иначе, всё обошлось.
Эсэмэски были примерно двух видов.
Я пытался не отвечать ни на какие из них. Некоторые даже удалял, не читая. Это было трудно. Однозначно трудно.
Ларисса, заслышав хлопанье крыльев влетающей в мой телефон эсэмэски, обычно сразу отворачивалась, делая вид, что именно сейчас занята какими-то своими делами, а то и вовсе уходила в другую комнату или на кухню, опять же, вроде бы по случайному совпадению с приходом сообщения от Да, по неотложным делам. Словом, пыталась не реагировать.
Что чувствовал я? Бог меня знает. Пожалуй, я молча, как мне тогда казалось, с достоинством, охуевал от этого ёбаного Зеркала Жизни. Постепенно я действительно начал чувствовать себя какой-то бумажкой, какой-то пластмассовой фишкой в чьей-то совершенно чужой, не имеющей никакого ко мне отношенья, игре! Если говорить откровенно – а я уж вроде решился делать по жизни именно это – в общем-то, Женское Начало стало доставать меня как-то в целом. Меня совершенно заебала и Пластмассовая Коробочка по имени Максим, и уж тем более борьба за эту хуйню (простите за каламбур J), простую дурацкую коробочку, двух Монстров в образе Прекрасных Дев. По большому счёту, их совершенно неприкрытая борьба друг с другом за якобы меня даже на мелководье моей души, не говоря уже о её глубинах J, воспринималась мною ровно таким же бредом, как и столь же нелепые, сколь изобретательные, войны некогда моих одноклассниц из-за каких-нибудь заграничных ластиков, линеек или пеналов.
С другой стороны, конечно же, мне было чуть не до слёз жаль мою глупую девочку Да, с которой мы к тому времени действительно пережили уже целый ряд эксклюзивных сложностей, уготованных, прямо скажем, не каждой семейной паре.
Нет, я не хотел возвращаться в этот глубоко ненавистный мне город, где живут одни мертвецы, смеющие считать себя живыми и на этом неправедном основании, смеющие требовать что-то и от меня, да ещё и убивающие всех, кто ещё не успел незаметно для себя умереть.
Оставаясь в дневное время один в квартире с Рыжим, мы, когда я заканчивал хозяйственные дела, ложились с ним на нашу с Ларайзой супружескую постель, и он просто спал, а я читал – то мемуары Манштейна и Карла Денница, то Откровение Иоанна Богослова, и я уже точно знал, о каком именно городе под именем Вавилона там идёт речь.
Скажем так, когда моё «москальское прошлое» (да, в глубине души, врать не буду, именно этими словами я определял в совокупе всё то, что оставил в Москве) сидело себе в Москве и помалкивало, я чувствовал себя совершенно счастливым и правым; чувствовал себя и Человеком вообще, и, в частности, человеком, сделавшим в кои-то веки правильный выбор. Когда же Да снова писала мне эсэмэски (неважно, какого содержания), моё сердце, конечно же, довольно серьёзно откликалось на это. («Ты же всё-таки человек, Маугли!, – говорит смайлик Балу смайлику Маугли, – Ступай к своей стае!..» «Я – Волк! Я – Волк Свободного Племени!» – спорит смайлик Маугли сам с собой.) «Мы – твоя Семья!, – писала мне Да, имея в виду себя и рыжую кошку Ваську, – Мы всегда будем ждать тебя; ждать, пока ты к нам вернёшься!»
Примерно в это же время мне нужно было отправить свой, на тот момент недавно написанный, роман «Я-1», который я, если помните,
Всего я был у неё в офисе не то два, не то три раза. Это всегда были выходные, и там никого не было, кроме нас. В соседней комнате у них жили морские свинки, как раз чуть не на рабочем столе дизайнера Томы, о которой я уже вскользь напоминал, и, собственно, помимо всего прочего, именно этих свинок мы как бы и ходили кормить в выходные дни.
Однако нет, несмотря на крайне благоприятные условия, мы не занимались там сексом. Что-то удержало меня. Впоследствии я понял, что это хорошо.
Взять Лариссу на её же рабочем столе, навсегда оставив, таким образом, недвусмысленное воспоминание о себе в месте, где она проводит бОльшую часть времени своей жизни было бы слишком, хоть она, конечно, хотела этого J. Впрочем, когда спустя несколько лет я увидел в её виртуальном «дневнике» фото, на котором она, с ногами взобравшись на этот самый «рабочий» стол, демонстрировала виртуальным друзьям свои новые сапожки, будучи при этом в довольно короткой юбке, я, конечно, немедленно вспомнил, что на этом самом столе мы в своё время могли бы очень неплохо развлечь друг друга и, в общем-то, не сделали этого скорее просто случайно… целых три раза (смайлик-девочка задумчиво крутит себе один из сосков J).
Когда мы пришли к Лариссе в офис впервые, она вдруг достала, кажется, из нижнего ящика стола узелок с деревянными рунами. И это была моя вторая, на сегодняшний день последняя встреча с данной оккультной областью.
В первый раз это было в 1995-м году в Зеленограде, в квартире у Имярек, утром, кажется, после первого соития. Впрочем, могу ошибиться, что после первого, но то, что утром – точно, и то, что после соития – тоже точно.
ЛисЕва сказала: «На, вытягивай!» и протянула мне заветный узелок. Я вытянул. «Ты уже являешься тем, кем стремишься стать!» – возгласили Небесные Сферы в сентябре 1995-го года, определённо под знаком Девы. И надо ж было такому совпасть, что как раз незадолго до этого я понял, что я – Мессия, отчего, понятное дело, значительно прихуел, не взирая на тогдашнюю молодость лет.
И вообще с этим самым 95-м годом всё довольно-таки странно. Когда в новогоднюю ночь на этот самый год я занимался сексом с Аней Абазиевой, она зачем-то взяла, да и сказала мне прямым текстом: «Ты трахаешься, как Бог!», хотя, прямо скажем, видит всё тот же Бог, я не задавал ей вопроса, как именно с её точки зрения я это делаю. Я не знаю, почему она так сказала. Скорее всего она насмотрелась эротического кино, и ей не терпелось при соответствующих обстоятельствах сказать такое кому бы то ни было, но, так или иначе, такая фраза была произнесена женщиной, которую я только что выебал и не когда-нибудь, а именно в Новогоднюю ночь, и адресована она была именно мне, а не кому-то другому. Лисева, в том же 95-м, но позже, тоже говорила мне нечто подобное.
Вообще, после того, как я перестал иметь дело с девственницами, моя сексуальная самооценка ощутимо повысилась. Кроме прочего, Лисева говорила – и даже в письменной форме – что тем, что я «нашёл» её, я именно что доказал существование Бога.
Будучи девочкой, чей предок, как и у меня, кстати, тоже был кем-то на уровне православного протоиерея, она всегда была повёрнута на этих вещах. Однако когда я узнал о её предках, сам я ещё не знал, что тоже происхожу как от православных священников, так и от раввинов.