Ну а теперь – убийство!

Карр Джон Диксон

– А я говорила ее отцу, – произносила мисс Стэнтон тоном оскорбленной добродетели, – если бы Моника написала достойный детектив!

В конце-то концов, из-за чего весь этот переполох? Вот что Моника искренне желала понять. Перечитывая «Желание», напечатанное на холодных на ощупь и даже наводящих страх страницах, она сознавала, что отдельные отрывки могут показаться чересчур откровенными. И что с того? Что в них такого шокирующего? Все это в порядке вещей – естественно и присуще людям, разве нет?

– А я говорила ее отцу, – доверительно вещала мисс Стэнтон, склоняя голову к уху собеседника, – если бы только Моника написала достойный детектив!

О боже!

И хуже того, книга

стала бестселлером. По наводке соседей взять интервью у Моники пришел корреспондент из газеты. Ее сфотографировали в приходском саду и напечатали ее настоящее имя. Репортер также задал ей несколько вопросов по поводу «права женщины любить». Смущенная Моника дала ответы, которые в печатном виде выглядели хуже, чем прозвучали на самом деле. Канонику Стэнтону пришлось написать об этом своему епископу; мисс Стэнтон обзавелась духовными доводами на три недели вперед; и очередные журналисты кинулись за лакомым куском.

– Вы не поверите, – делился корреспондент «Планеты», которому и самому было не чуждо литературное баловство, – лицо как у ангела, написанного Бёрн-Джонсом [4] , а сердце явно как у Мессалины [5] .

– С дамочкой я не знаком, – пылко вторил журналист из «Ньюс рекорд», – но, похоже, горячая штучка. Вы не пробовали назначить ей свидание?

– Конечно… – заметила мисс Флосси Стэнтон, и впервые нотка благодушия вкралась в ее голос, – конечно, книжка приносит деньги. И немало, полагаю. Но, как я и говорила брату: что это? Что же это такое? Как бы то ни было, думаю, мистер Картрайт заработал приличные барыши. А я ведь говорила брату: если бы только Моника написала достойный детектив…

4

Эдвард Бёрн-Джонс (1833–1898) – близкий к прерафаэлитам английский живописец.

5

Валерия Мессалина (ок. 17/20 – 48 н. э.) – третья жена римского императора Клавдия, известная своими любовными похождениями.

Для Моники это стало последней каплей.

К середине августа, еще до того, как появился хоть какой-то намек на события, которые к концу месяца сотрясут Европу, Моника собрала чемодан и укатила в Лондон.

4

Теперь, сидя в кабинете мистера Хэкетта, Моника сгорала от нетерпения приступить к работе. И сотворит она нечто достойное, поклялась она самой себе. Она сделает сценарий «Желания» киношедевром. Ведь не зря же с ней так любезно, вежливо и даже почтительно общается тот самый человек, которого называют молодым Наполеоном британской киноиндустрии. Из чистой благодарности она с полным пониманием восприняла сдержанную практичность мистера Хэкетта, его рассудительность и сметку.

– Значит, договорились, – сказал мистер Хэкетт, склоняясь всем корпусом над столешницей, чтобы пожать Монике руку. – И теперь, когда вы в команде, мисс Стэнтон, что вы об этом думаете?

– Я думаю, что это прекрасно, – искренне ответила Моника. – Но…

– Но?

– Ну, я имею в виду, как мне работать? Мне остаться в городе, написать сценарий и отправить его вам? Или я буду работать прямо здесь?

– О, вы будете работать здесь, – сказал мистер Хэкетт, и Монику накрыла волна эйфории. Ее только этот момент и тревожил – один лишь вид студии «Пайнхэм» заразил ее кровь кинобактерией. – Если вы будете в городе, толку не выйдет, – сухо продолжал продюсер. – Вы должны находиться под моим наблюдением. К тому же у меня есть человек, который обучит

вас азам мастерства в мгновение ока. Вы будете работать в кабинете по соседству с ним. – Он сделал себе какую-то отметку. – Но речь идет о работе, имейте в виду! Серьезной и кропотливой работе. И при этом срочной, мисс Стэнтон. Я на этом настаиваю. Я хочу приступить к производству картины, – его рука повисла над столом, а затем опустилась на него с решительным, не оставляющим сомнений в деловитости мистера Хэкетта хлопком, – как можно скорее. Через четыре недели в идеале. Или даже через три. Что скажете?

Моника к стратегиям в мире кино еще не привыкла. Она поняла слова мистера Хэкетта буквально и заколебалась:

– Три недели! Но…

Мистер Хэкетт призадумался, а потом не совсем охотно смилостивился над ней:

– Ну, может, чуть подольше. Но ненамного, имейте в виду! Так мы работаем, мисс Стэнтон. Я хочу запустить производство следом за «Шпионами в открытом море», нашим нынешним фильмом об антигитлеровском шпионаже.

– Я понимаю, мистер Хэкетт, но…

– «Шпионы в открытом море» к тому времени как раз будут готовы. Я надеюсь. – Его лицо тронуло мрачное выражение. Однако мгновение спустя он взбодрился. – Скажем, четыре-пять недель, – процедил он настойчиво, – и этого времени хватит с лихвой. Вот так. Значит, договорились. – Он сделал себе очередную пометку. – Что скажете?

Моника улыбнулась:

– Я постараюсь, мистер Хэкетт. Так или иначе! Вне зависимости от того, смогу ли я обучиться всему, чему должна обучиться… И все же подготовить для вас достойный сценарий «Желания», и всего за четыре недели…

Мистер Хэкетт обратил на нее непонимающий взгляд.

– «Желания»? – повторил он.

– Да, конечно.

– Но, моя милая юная леди, – произнес мистер Хэкетт мягко и по-отечески, – вы будете работать не над сценарием «Желания».

Моника растерянно уставилась на него.

– Ох нет, нет и нет! – продолжил мистер Хэкетт, словно удивляясь тому, как в голову Моники могла взбрести подобная мысль. В его голосе звучала чуть ли не укоризна. Он улыбнулся, блеснув зубами, и покачал головой. Вся мощь и лучезарность его личности, которая заставляла жить своей жизнью даже его усы щеточкой, казалось, сосредоточилась на том, чтобы избавить сознание Моники от иллюзий.

– Но я думала… Я так поняла…

– Нет, нет, нет, нет, нет, – решительно произнес мистер Хэкетт. – Над «Желанием» будет работать мистер Уильям Картрайт, он и научит вас тому, что вам следует знать об этом бизнесе. Вам, мисс Стэнтон, надлежит подготовить для нас сценарий по новому детективу мистера Картрайта «Ну а теперь – убийство!».

Глава вторая

Беспардонное красноречие человека с бородой

1

Если теория мистера Данна верна, в подсознании человека могут происходить самые удивительные вещи. Моника, которая была настолько поражена, что у нее на мгновение перехватило дыхание, все же почувствовала, что может утверждать, будто оказалась тут не впервые. Вся обстановка – кабинет с выбеленными стенами, ситцевые шторы на окнах и сияющее за ними солнце, движения губ и отдающийся эхом голос мистера Хэкетта – все это было ей хорошо знакомо, будто когда-то она уже бывала участницей такой же сцены и должна была бы знать, что ее ждет.

Настоящая причина заключалась в том, что в глубине души она опасалась, что это не продлится долго. Внутренний голос убеждал Монику, что злодейка-судьба только и ждет, чтобы вмешаться и вновь разбить ее мечты, сыграв очередную жестокую шутку.

А когда так случится, эта жестокая шутка, несомненно, будет связана с именем Картрайта. Это неизбежно. Картрайт просто преследует ее и гасит свет в ее вселенной. Какие бы блестящие перспективы ни возникали на пути Моники, откуда ни возьмись всплывала отвратительная физиономия этого Картрайта.