Ну и что, что тролль

Кузиманза Д. Д.

– Слезами делу не поможешь. Тут нужны чары.

Увидев перед собой злую чародейку, герцогиня поднялась и в ярости топнула ногой:

– Только не твои, Агнесса!

– Если бы не я, он давно бы умер, – саркастически засмеялась та. – Только я удерживаю его между жизнью и смертью.

Увы, герцогиня понимала это. Если бы не чары сестры герцога-отца, при воспоминании о которых становилось дурно, сын уже был бы мертв. Кинжал из раны мог вытащить каждый, но не каждый может заставить умирающего опять вернуться к жизни. Но только Агнесса ничего не делала по доброте душевной.

– Я могу привести его в чувство, – с усмешкой продолжала она. – Очень легко. Но есть несколько моих желаний, которые перед этим нужно выполнить.

– О чем ты говоришь?

– Сейчас перечислю. Итак, барон Камора – первый министр.

– Этот негодяй?

– Герберт женится на моей кузине.

– Так вот кем была красотка, которая на глазах превратилась в старуху? Если бы не ворон, они обручились бы…

–

Мне отдают спорные земли. Одни пустяки, неправда ли?

– Негодная!

Герцогиня бросилась на Агнессу, вцепилась ей в волосы, и обе упали на ковры. Слуги разбежались. Но кто-то из них позвал герцога-отца, и он оторвал жену от сестры.

– В чем дело? – воскликнул он. – Она же спасла его!

– Заколдовала, а не спасла! Еще и ставит условия!

– Вот как? Условия?

– Да еще какие! Полгерцогства отдать ей, негодяя в первые министры, а ее распутную кузину в жены Герберту. Я уверена, что и человека с кинжалом заколдовала она!

– Ты слишком много знаешь, – зловеще покачала головой Агнесса. – Это вредно для здоровья и красоты. Рыжих Драконов всегда спасала их глупость.

– И богиня Морриган, – процедил герцог. – Не гневи ее!

– В такую минуту вспомнил о детских сказках, – хихикнула Агнесса и… закашлялась, а ноги у нее подогнулись: в дверях стояла грозная богиня Морриган с вороном на плече.

– Я – детская сказка? – спросила она, подходя к упавшей на колени Агнессе.

– О-о-ох, – только и простонала та.

– С каких это пор я не могу помогать Рыжим Драконам? Что ты сделала с Гербертом?

Но Агнесса собралась с душевными силами и поднялась ей навстречу:

– У меня относительно племянника есть планы. Не вмешивайся! Ты богиня смерти и не сможешь вернуть его к жизни, особенно если убьешь меня. Я же спасла его и…

– Не строй из себя ягненка, злодейка! – воскликнула герцогиня. – Ты хочешь заполучить страну, а тогда Герберт не будет тебе нужен и умрет!

– Без меня он умрет через несколько минут.

Тилли подняла шпагу, Агнесса попятилась, бормоча не то проклятие, не то заклятие.

– Не убивай ее, – попросил герцог-отец. – Что если она права?

– Не убивай. Что если она права? – как эхо повторил Айвен, и все вдруг ахнули: Агнесса исчезла, на ее месте перебирала ножками и крутила головой небольшая черная овечка.

– Ну, а теперь наши условия, – Готфрид спешил перехватить инициативу. – Или ты, черная злодейка, окончательно оживляешь парня… то есть, герцога Герберта, или всю жизнь проведешь бекая и мекая в стаде. С баранами!

Овечка подпрыгнула, заметалась по комнате и упала в ноги Айвену.

– Он прав, – сказал Айвен, в изумлении глядя на жертву своих загадочных способностей. – Меняем. Жизнь принца на… э-э-э… вашу внешность.

Агнесса жалобно заблеяла, вызвав издевательский смех старца-придворного:

– Говорит, что овечьим голосом она не сможет заклинать. Великий Айвен, верни ей прежний облик.

Айвен покачал головой:

– Я не такой дурак, как она думает. Не может овечьим, так пусть заклинает человечьим!

– Будь по-твоему! – гневно крикнула овечка и разразилась громкой тирадой непонятных слов. Очевидно волшебных, потому что со стороны ложа Герберта вдруг донесся изумленный голос юноши:

– Что происходит? Эй, кто там?

Счастливая герцогиня-мать бросилась обнимать сына, а черная овечка затопала ножками:

– Я проиграла! Но через шесть дней проиграешь и ты, Айвен, забыл? Превратишься в гнусного тролля!

Она посмотрела в сторону Айвена и рухнула на пол. 19 Он постоял возле гаража, глядя в звездное небо. Потом вернулся внутрь. "Пиршественный верстак" и друзья уже дожидались его, но он еще раз присел на корточки возле Рапида. И вдруг почувствовал, как лицо, ладони, одежда становятся влажными. Вокруг уже не гараж. Асфальт и бензин так не пахнут. Запах тошнотворно-сладковатый. Кровь! Падала большими каплями. Облила его всего. Почувствовал страх, не мог свободно двигаться, терял человеческие контуры. Последнее ощущение – ужас. Понимал лишь одно:

– Я существую.

Что-то изменилось. Сначала появилось чувство слуха. Потом Алексей распознал мелодию сигнала, понял слова разговора.

Потом его выплюнуло. И он открыл глаза. Но где он теперь? В салоне автобуса было почти пусто, ничего особенного, час пик уже прошел. Кто-то позади отвечал по телефону. Одна из тех беззаботных минут, когда хочется закрыть

глаза и задремать. Но Алексей ошеломленно пялился вокруг, ничего не понимая. Где гараж, где Игорь и Жека? И что это, вообще, за город и транспорт? Куда он попал? А с чего это он решил, что его зовут Алексей? Что такое – Алексей? Айвен, его зовут Айвен. Перегрелся, что ли? Или действительно задремал, что-то нелепое приснилось? Автобус, величественно плывущий на воздушных подушках, бесшумно протискивался в потоке себе подобных узкими улицами старого центра. Солнце светило, зелень деревьев еще не стала серой от пыли. Вокруг царила преувеличенно упрощенная архитектура прошлого века. Не давала пищи воображению, а глазам удовольствия. То и дело среди монотонной массы стен мелькали причудливые, разноцветные и уродливые формы новых домов. В поле зрения Айвена неожиданно ворвался чужой предмет, заслоняя вид и сбивая его с мысли. Небольшой, умышленно настроенный на громкий рокот глайдер поравнялся с автобусом. Открытый, переполненый людьми. Одного взгляда хватило, чтобы понять, кто там лениво развалился на широких, мягких скамейках. Возвращалиcь с пятого, а может быть, и четвертого уровня Катакомб. Все приблизительно его ровесники, уверенные в себе, тускло-бронзовые комбинезоны с нашивками успеха. В подставках недобро поблескивали темным металлом и пластиком разрешенные правилами, действующие копии огнестрельного оружия. Мушкеты, пищали, трехлинейки, автоматическое оружие, обрезы. Усталые охотники. У некоторых головы мерно покачивались в такт поворотам и торможениям-ускорениям. Другие, все еще возбужденные, обсуждали охоту и рассказывали друг другу хитрости ночного скрадывания и особенностей стрельбы по разумным целям. На миг глаза Айвена встретились с пристальным взглядом одгого из них. Длинноволосый парень, слишком молодой для разрешения на охоту (но все можно устроить) криво усмехнулся и толкнул локтем дремлющего рядом на скамье приятеля, что-то говоря ему. Тот даже не поднял головы, отмахнувшись слабым движением руки. Айвен медленно повел глазами по глайдеру. Судя по регистрационному номеру машина принадлежала кому-то важному. Получение разрешения ездить личным транспортом даже по старому центру города граничила с чудом. Охватило его неприятное чувство, хорошее настроение улетучилось. Вроде бы нормальнейшая вещь на свете – эта группка охотников. Но никак не мог согласиться с тем, что стрелять в людей, пусть это и бесправные преступники, – спортивно. Как-то так получилось, что один из его коллег по работе "загремел" в Катакомбы, аж на четвертый уровень. Вроде бы обычный дядечка, разговаривали с ним даже как-то в курилке л спорте и политике. И вдруг что-то его с ума свело, перемкнуло: притащил на работу дробовик. Как-то пронес его мимо охранников, поехал на верхний этаж и вдребезги разнес кабинет шефа по информации. К счастью никто не погиб, зато никто ничего не понимал: такой был всегда спокойный и вежливый. Айвен потом видел только мешки с обломками и мусором, которые спускали грузовым лифтом. Через два дня его "слили" в Катакомбы, отрывки показывали в новостях. Жалко человека, может быть, нервы сдали? Хотя, тогда еще хуже… Автобус затормозил у остановки, высадил шумную компанию старичков. Айвен так задумался, что не заметил, как они появились в автобусе и давно ли ехали. Чуть не проехал свою остановку. Дома открыл дверцу холодильника и потянулся было за банкой молока, но холодильник трагическим тоном информировал его, что срок хранения просрочен на целых двадцать три минуты, поэтому будет приготовлен черный кофе. Или, альтернатива, томатный сок. Начал спорить с холодильником, но тот не хотел уступать. В конце концов, Айвен засучил рукава, выдернул из-под мойки контейнер с мусором, выловил оттуда банку и откупорил ее, злорадно поглядывая на холодильник. После этого с огромным удовольствием налил себе высокий стакан холодного молока. Холодильник сердито фыркнул и предложил бутерброд. Дожидаясь, пока он нагреется, Айвен решительно достал телефон, вызвал Герду. Почему-то вдруг подумал, что имя Нина звучит лучше. Но тут в ушах зазвучал мелодичный голос:

– Да-а? Что случилось? – голос звучал спокойно и официально, наверное, он позвонил некстати, и она была на совещании, экспертизе или заседании суда.

– Эй, это я, – он тут же забыл о сомнениях.

– Что случилось? – повторила она строго.

– Ничего, разве что когда-нибудь напою тебя допьяна и заставлю выдумать какой-нибудь закон об охоте на охотников. Слушай, я уже со всем разделался, возвращайся скорее, купить чего-нибудь пожевать?

– А ты помнишь о бридже у Зелии?

Конечно, забыл, потому что терпеть его не мог. Но сегодня не просто бридж в гостях. Во-первых, там, куда они идут, все будут старше его минимум на пять-шесть лет, они ровесники жены. Ну, и муж Зелии, подруги Герды, сотрудник мэрии, начальник какого-то отдела, а такие важные птицы всегда вызывали у Айвена раздражение. Но делать нечего, он любил жену и не хотел ее огорчать.