Ну, ты, Генка, и попал... Том I
Шрифт:
Мужик попытался выпростаться из тряпок, и не сумел. И тут общий бык – мы завели таки такого, хорошего подобрали, матёрого самца – разгневался, заприметив посередь дороги соперника. Его зенки налились кровью, и он с грозным рыком стал направляться прямо на потенциального обидчика. Прохор испугался настолько, что разорвал тряпки, сдерживающие его конечности, подскочил и поскакал от разъярённого быка во двор.
Только и Гаврюха был не промах. Он в два прыжка догнал Прохора и хотел наподдать ему по пятой точке. Прохор сделал обманный вираж, отскочив в сторону. Бык немного промахнулся, поэтому рогом подцепил только
В общем, весело было всем, кроме самого главного героя представления. Хорошо ещё, что обошлось без травм, и никто не остался покалеченным.
Виновных я нашёл, провёл с ними беседу. В качестве наказания приказал отработать на подворье Прохора по трое суток безвозмездно. Они были жутко недовольны, но спорить не стали.
Вообще, с этим пагубным пристрастием к спиртному надо что-то решать уже сейчас. Запретами мало чего добьёшься – помним антиалкогольную кампанию Горбачёва. Тут надо хорошенько обмозговать всё, чтобы уж точно всё прошло без сучков и заусенцев.
Ч. 1. Маринка отгадывает прошлое и предсказывает будущее
Картофельные семена к концу июля были собраны. Я имею в виду те зелёные ягодки, которые образовались на кустах на месте цветов. Мы их с Маришкой разложили на подоконниках – пусть дозревают. Готовы они будут, как мне подсказывает память, к ноябрю-декабрю. Потом размягчившиеся плоды надо растереть на ткани, промыть аккуратно – семечки крошечные, как маковые зёрнышки – и высушить. Высаживают их с начале марта на рассаду, предварительно замочив минут на тридцать. И всё, занятие для садовника на ранневесенний период я придумал. Хотя ему и в оранжерее дел хватает – Глафира с Маришей постоянно бегают ему помогать, нравится им это занятие.
В середине августа ко мне в гости пожаловал какой-то купец. Я был удивлён, но в аудиенции из-за любопытства не отказал. Бородатый мужлан протопал в гостиную прямо в сапогах, грузно уселся в кресло, не дожидаясь приглашения и басом попросил «рюмку чая и лимончик, на худой конец – кусочек яблока». Наглость гостя меня просто шокировала, и я уже хотел поставить его на место, когда в зал вплыла Мариша в своём новом наряде, который она только вчера придумала, а за ночь воплотила.
– Вау! Нифигасе стрёмный прикид! – громко выдал «купец» комплимент, мягко скажем, сомнительного качества. – Да и сама девочка клёвая, круче только Эльбрус!
У Маришки сначала нижняя челюсть отпала почти до подбородка, потом она собралась, подавила смешок и сделала глубокий реверанс (Глафира научила), опустив глаза «долу» – вроде так моя помощница называла сей жест знаком уважения. Похоже, Марина вспомнила мой рассказ про аудиенцию у царя-батюшки, его выходку с переодеванием и мои ужасные промахи в лингвистическом плане, сложила один и два и сделала вывод.
– Приветствую вас в нашем доме, ваше величество! – произнесла девушка таким восторженным шёпотом, что даже я смутился. Затем она, скромно поклонившись, удалилась.
"Купец" вскочил и забегал по залу кругами так быстро, что его движения совсем не вязались с его тучной фигурой. Потом он развязал кушак, отчего из-под рубахи вывалилась думочка довольно странной формы, напоминающая накладку для
– Как??? Вот как и почему??? – вопрошал он расстроенно. – Никто за время моего пути не узнал меня, однажды даже на нашу карету нападали грабители, и мне пришлось… – царь грустно опустил голову, видимо, вспоминая обидные убытки, которые ему пришлось претерпеть. – И мне пришлось… применить силу против них, хотя я пацифист в душе! – нашёлся, наконец-то!
Политики – они такие, никогда не сознаются в своих промахах и не признают поражения. Государь даже потряс сжатым кулаком над головой, потом сделал резкий выпад им в мою сторону, демонстрируя, как он ловко атаковал противников в рукопашном бою.
Потом вдруг внешние уголки глаз резко опустились, лицо Павла Петровича как будто бы потускнело, отчего приняло маску отрешённости и какой-то горечи:
– Ну да, некрасивость, как и красота – главные признаки, выделяющие человека в толпе. Не будь я столь уродлив, было бы проще затесаться в толпе...
Я вспомнил, что ещё года два назад читал о том, что в детстве красивому мальчонке павлику сделали операцию на горле из-за серьёзной детской болезни. ВидимоЮ неумелые лекари повредили какой-то лицевой нерв, отчего с возрастом внешняя привлекательность стала исчезать, давая место некрасивости. По крайней мере, историки двадцать первого века нашли заметки современников павла I, где высказывания о внешности царя были категоричны: все считали его лицо просто отвратительным.
Лично я так вовсе не считал. Да и мне ли оценивать мужскую красоту, ведь сам-то я в том своём прошлом-будущем был тем ещё обворожительным и привлекательным со своими оттопыренными ушами, огромным носом картошкой и угрями. Ну, вы помните... Поэтому мне очень захотелось поддержать как-то государя.
– Ваше величество, вас действительно, невозможно узнать! Вот я, например, хотел сначала вас даже прогнать, чесслово. Просто Мариша… Она же цыганка, а они, как известно, умеют заглядывать глубже, внутрь человека! – нашёлся и я. Неужели тоже становлюсь немного политиком? Нда, ха-ха...
Да уж, вспоминая способности незабвенного Владимира Ильича маскироваться, я сделал вывод: талантливые организаторы и политики талантливы во всём, особенно в плане перевоплощения. Но Павел, пожалуй, в данном случае дал фору Ленину. Хотя тут судить должен был бы не я, а какое-нибудь специально избранное, компетентное жюри.
Государь несколько успокоился и снова присел в кресло. Я приказал лакею принести нам «кофею» с коньяком, подмигнув ему, чтобы он ненароком не бухнул алкоголя в мою чашку и Маринину. Лакей коротко поклонился и ушёл выполнять приказ. Зашла Глафира, охнула и сразу же скрылась. Царя без грима она узнала тут же, по ассигнациям, на которых был запечатлён его лик – некоторое сходство с «ликом» на купюрах и настоящим государем всё-таки было.
Оправившись от волнения за дверью, Глафира снова появилась в зале, после реверансов и приветствия попросила у меня разрешения накрывать стол к завтраку. Я милостиво позволил, сказав, что трапезничать мы будем с царём вдвоём. На что Павел возмутился: