Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы
Шрифт:
Чтобы снова попасть на Верхнюю Радищевскую улицу из Нижнего Таганского тупика, нужно преодолеть небольшой подъем. Этого я не учел. Пришлось реагировать и извиняться перед изнеженной спутницей: «Сейчас чуть-чуть пойдем в гору, не переживай, это недолго».
Идем вниз, к Яузе, и тут бац: дорогу преграждают нам строительные леса — «подстава» со стороны администрации Городской клинической больницы № 66. Скрепя сердце, мне пришлось вести Таню аж 4 метра по проезжей части, но, надо сказать, что она стойко выдержала это испытание, и только когда мы оказались опять на пешеходной дорожке, позволила себе испустить дух: «Ну куда мы идем?» Звонок ее мобильного
— Да. Я пока гуляю. Да не знаю, где я!
— Мы идем в сторону Яузского бульвара со стороны Таганки, — я попытался суфлировать.
— Я около Яузы… На какой ты развязке? А, ну хорошо, давай заканчивай и подъезжай… Да, давай, наверное, в «Атриум», там в 20:45 и в 22:10 есть сеансы… Ну, давай… пока!
— На какую развязку тебе надо?
— Да я не поняла.
— Очевидно, это Таганская площадь. Тогда пойдем обратно — через Николоямскую, а потом вверх по Земляному… — стараясь подавить в себе радость скорого расставания, предложил я.
— А тут долго идти?
Любой знаток Москвы поймет, что расстояние от торгового центра «Таганка» (где мы встретились с Таней) до Николоямской улицы (если идти по В. Радищевской) немного больше пятиста метров — той «полугодовой нормы» гуляний современной девушки. А внимательный читатель, если обратит внимание на то, что моя подружка собиралась успеть на сеанс в 20:45 (при том, что мы встретились в 19:47), без труда вычислит временную протяженность нашего маршрута. В общем, каждый шаг давался Тане с огромным трудом, и она, страдальчески понурив голову, подчинялась и брела. А что ей оставалось? Ведь завел я ее не пойми куда — сама не выберется ни за что. А тут я — какой никакой, а поводырь.
— О! Мы можем вот здесь срезать дворами! — приходит мне мысль, как облегчить Танины мучения.
— Ты что? — Округляет Таня глаза. — А вдруг мы заблудимся?
Мне было откровенно лень рассказывать ей, как еще на первом курсе, в редкие часы увольнений, я умудрился облазить центр Москвы вдоль и поперек по причине отсутствия денег на более светское времяпрепровождение. Теперь подчинился я — пошлепали вдоль проезжей части, где нас обгоняли авто. Видимо, опасность заплутать стоит в системе Таниных страхов намного выше, чем боязнь авто.
Отчетливо представляю ваши раздутые ноздри, фыркающие мне в лицо: что же это ты, такой всезнающий, не мог подумать, что девушка просто боится автомобилей, может, она когда-нибудь попадала в автокатастрофу? Не исключаю, но повторю: я примитивное, одноклеточное существо, которому все нужно разжевать и в рот положить. А неразжеванную информацию мои извилины сами перемалывать не в состоянии, посему у меня так в башке и отпечаталось: «Таня не любит авто на дорогах». Так же не любит, как я по своей прихоти не терплю, когда стригут ногти на ковре.
Уф! Закончилось наше путешествие наконец-то. Таня умчалась смотреть фильм «Глянец», чтобы вместе с Кончаловским пораскинуть мозгами над жестокими правилами и нелепостями гламурного мира, а я сел на метро и двинул навстречу Кириллу, чтобы убедить его не править сюжет про Настю и Машу, оживленные мосты, нелепые хвосты и злосчастные стулья. Мне хотелось размышлять над тем, что это было? Тенденция? Исключение? Система? Отработанная модель поведения? Защитная реакция от надоедливого кавалера или одно из правил этикета московской тусовки? Одно ясно: будьте, парни, осторожны, приглашая девушку
НЕЧИСТЬ НА ЧИСТЫХ ПРУДАХ
Теряя нервы и года В бесплодных спорах о пути, Мы все равно придем туда, Куда нам следует прийти.
Д. Коротаев
Полюбились мне Чистые пруды, ой как полюбились! Москва сама не ведает, что именно там у нее находится аппендикс, который неустанно выкачивает из организма города мусор, оседающий на аллеях бульвара в виде разбитых бутылок, пакетов «McDonald's», дико хохочущей толпы готов, панков либо вусмерть пьяных поклонников группы «Ария». Но не эта феерия под кронами вязов меня привлекает. Я стал заложником этого места, потому что там есть «истина».
Только прошу вас: не надо, сломя голову и бросая домашние заботы, лететь к Грибоедову, чтобы, наконец, обрести тихую истину и более ни о чем не терзаться. Там истина другого качества — та, что хищным зверем, искромсав людские мозги, сидит в черепной коробке, не желая оттуда выбираться. Такое впечатление, что только на Чистопрудном бульваре можно ежевечерне наслаждаться согласованным пением людских мозгов в едином себя разрушающем порыве. Вот и случается, что вечерком, гуляя по столице, сам того не ведая, я выруливаю туда — в кладезь «псевдомудрости».
На этом моменте считаю необходимым остановиться и подчеркнуть то, что выносили мы в самое начало трёпа, — я никоим образом не претендую на место в первом эшелоне судебной процессии над инакодумцами и инаковерцами. Я всего лишь пользуюсь свободой, которую мне даровал Граф С. Ю. Витте в известном Манифесте 17 октября 1905 года — свободой слова, которая и в наши дни, заметьте, прописана в Конституции РФ (статья 29). Так что прошу запрятать подальше заточенное шило, оставить амбиции и фразы разряда «на себя посмотри» и двинуться со мной дальше. Если не получается (нет желания), то прошу отложить в сторону и забыть то, что написано до этого абзаца. Мы с вами прощаемся.
Для тех, кому интересно, я продолжаю излагать свои собственные мысли, которых будет значительно меньше, чем пересказов бесед на улицах. К сожалению, мы с Кириллом стали все чаще и чаще отходить от цитат с указанием конкретных имен. В вопросе идентификации российских граждан уже поставлена точка — имен нет, есть некий код. И ради интересного разговора о проблемах межполовых отношений мы часто не интересуемся тем, как собеседника (собеседницу) зовут.
Итак, вечер 8 сентября 2006 года, пятница, скопление людей невообразимое: кто-то знакомится с творчеством Яна Артюса-Бертрана, кто-то просит «хотя бы 2 рубля», кто-то пьет, кто-то мочится в кустах — одним словом, Чистые пруды пульсируют, а значит, есть те, кто наверняка усладит наш вечер. Вдвоем мы размеренно прохаживаемся вдоль верениц загаженных скамеек — молчаливых свидетелей людского многоголосия. Им повезло гораздо больше, потому что слышат они каждое слово, воспроизводимое устами тех, кто восседает на горбах их. А в нашем с Кириллом обществе начинаются ужимки, тягучие паузы и нудное мычание. Но мы не отступаем.