Ну здравствуй, муж!
Шрифт:
«А в Новгороде, наверное, идет снег».
– Фу, что это? – донеслось извне. – Крыса?
– Нет, у крыс не бывает таких ушей.
Александра выглянула и застала странную картину: Зу, опираясь на руку Дани, трогала ногой что-то странное, лежащее у обочины дороги. Пустынный ветер шевелил рыже-белую шерстку.
– Оно мертвое?
Дани присел и двумя пальцами приподнял огромное ухо, закрывающее морду животного.
– Это собака.
– Откуда здесь бассет-хаунд? – Саша легко спрыгнула с верблюда. Отряхнула руки, так как, приземляясь, коснулась песка. – За все шесть лет я ни разу не
– Посмотрите, у нее на шее что-то блестит, – Зу остроносой туфлей поддела серебристую цепь. – Значит, у собаки есть хозяин?
Стоило Саше склониться над псом и протянуть руку, чтобы посмотреть, нет ли бляхи с адресом хозяина, как ее опередила Зу. С неожиданной прытью, она всей пятерней схватилась за цепь и рванула ее с шеи животного.
– Я первая это увидела! – и тут же взвизгнула от боли, отбросив собачье украшение куда-то в песок. – Оно жжется!
– Дайте воды! – не слушая стоны певицы, заволновалась Александра. – Собака дышит!
Кто-то протянул флягу и увел плачущую Зу – поперек ее ладони наливался краснотой ожог.
– Пей, пей!
Пес приподнял было голову, но в бессилии уронил на песок. Александра приоткрыла его пасть и влила в нее немного воды, потом смочила шершавый нос животного.
– Дани, положи его в мою корзину.
– Но там твой концертный костюм.
– К черту костюм, сегодня станцую без него. Никто и не заметит.
– Ох, тяжелый пес, килограмм на двадцать пять! И зачем он нам нужен?
Саша только вздохнула.
– Если бы я так рассуждала, то и ты до сих пор бы гнил в кандалах.
– Но я человек! – недовольный Даниил оглянулся на подругу, которая шарила пальцами по песку, пытаясь отыскать брошенную цепь. – А это всего лишь собака. И да, в который раз говорю спасибо, что выкупила меня.
– Не злись. Пес тоже землянин. А мы должны держаться друг друга, – Саша сдула с кругляша, болтающегося на цепи, мелкую пыль. – И вовсе она не жжется…
– Что там? – Даниил едва удержал дернувшуюся всем телом собаку. Уложив ее в корзину, успокаивающе похлопал по грязному боку.
– Да ничего особенного. То ли чье-то лицо, то ли лепесток с прожилками. Ой! Оказывается, это снимается…
– Что еще за «это»? – Дани отряхивал от песка выброшенный из корзины концертный костюм.
– Вроде пленки какой-то. Защитная, наверное. Дань, глянь, как красиво… – Зу, забирающаяся на лежащего верблюда, резко обернулась. В руках Шаши горел драгоценными камнями кулон – две сросшиеся маски: одна улыбающаяся, другая сурово сдвинувшая брови. Отражающееся в камнях светило посылало в небо сноп искр. Танцовщица, недолго думая, накинула цепочку себе на шею. – От такого украшения и я бы не отказалась. Понятно, почему его прятали.
– И правда, зачем оно полумертвой собаке? – пожал плечами Даниил, засовывая цветное тряпье в свою дорожную сумку. – Только смотри, как бы хозяин пса не посчитал тебя своей. Ты же добровольно напялила на себя его ошейник.
– Я первая нашла! – выкрикнула Толстушка Зу, намереваясь вернуться за находкой, но верблюд начал подниматься, и ей пришлось, чтобы не вывалиться, вцепиться в стойку паланкина. – Потом отдашь. Цепь моя!
Лорд Гаррон Цессир из рода Меняющих лики лежал
Глава 2. К ноге, Рон!
Пес наблюдал за выступлением, сунув морду под натянутый между двумя пальмами занавес. За спиной, расположившись на расстеленных коврах, дожидались своего часа еще не показавшие своего умения члены «концертной бригады», а их, как Гаррон успел посчитать, было семеро, включая музыкантов. Остальные из каравана, который подобрал его, обессиленного и подыхающего от жажды, служили погонщиками или охранниками, над которыми главенствовал тот самый здоровяк по имени Дани.
«Очень странная компания, – Гаррон пытался понять, в чьи он попал руки. – Явно не из местных. Значит, рабы? Но почему путешествуют без хозяина? Или хозяин настолько знатен, что никто не посягнет на его собственность? Нет, здесь дело в чем-то другом, более тонком… Доверяет? Толстухе из Шаму? А может Дани? Или вот этой девчонке в золотых одеждах? – пес повернулся и скривил морду. На шее девушки в замысловатом тюрбане висел амулет его рода. – Знала бы она, что, напялив на себя строн, тут же становится чьей-то женой. Но кто ей об этом скажет? Теперь или мириться с фактом, что у меня жена-рабыня, или ждать ее смерти. Благо люди долго не живут, а уж рабы тем более. Хорошо хоть догадалась вновь прикрыть строн защитным Упырем, гасящим его магию. Теперь амулет не привлечет ненужного внимания. И толстуха вроде перестала глазеть на него с вожделением».
Пес вздохнул, когда обернулся на певицу из Шаму. Зу утопала в подушках, но даже они не могли поспорить с объемом ее живота.
– Смотри, как у твоей собаки смешно поднимаются брови, когда она наблюдает за нами!
Пока на импровизированной сцене, освещенной чашами с огнем, рвущимся в небо, фокусник, встречаемый одобрительными хлопками и возгласами удивления хозяина и его гарема, усердно распиливал ассистентку на несколько частей, Дани позволил себе немного расслабиться. Сел на корточки рядом с псом и потрепал его по холке.
Гаррон совсем не хотел, но стоило повернуть голову к воину, как брови вновь пришли в движение, что вызвало смех у присоединившейся к ним Шаши.
– Я рада, что мы его подобрали. Хоть какое-то напоминание о прежней жизни, о Земле.
– А я? – тут же откликнулся страж.
– А ты скоро вернешься домой. Амулет перемещения через неделю будет у меня, – она похлопала по карману, который прятался в недрах многослойного одеяния. – Деньги на него уже собраны.
Пес закрыл глаза, когда девушка поднесла руку, чтобы почесать его за ухом. Ласка могла обернуться увечьем: каждый палец танцовщицы венчал длинный ноготь. Но она на удивление ловко с ними справлялась, поэтому Гаррон испытал смесь удовольствия и досады. Все-таки он был человеком, а собачья натура предательски охотно отзывалась на ласки "хозяйки".