Нулевая история
Шрифт:
самолет. Такую картинку Холлис видела раньше много раз, во время гастролей с
Хефью. Она представляла себе это как механизм выживания, отвергающий череду
бездушно засасывающих отельных номеров. На самом деле она никогда раньше не
видела чтобы Хайди раскладывала вот так свои вещи, как будь-то пытаясь угнездиться.
Похоже она это делала бессознательно, в потоке инстинктивного транса, как собака, выписывающая круги по траве, перед тем как лечь. Она была поражена
эффективностью, с которой Хайди создавала свое собственное пространство, задвигая
на задний план вещи, которыми дизайнеры Корпуса пытались придать номеру
выразительность.
— Бля, — сказала Хайди. Судя по всему она отрубилась и проспала всю ночь в своем
израильском лифчике. Уходя вечером, Холлис забрала ключь с собой. Сейчас она
видела что виски в графине осталось едва на донышке. Хайди выпивала не очень часто, но если уж бралась за дело, то вдумчиво. В настоящий момент она возлежала под кучей
смятого постельного и не только белья. Холлис разглядела там же несколько
пурпурных сервировочных салфеток и дешевое мексиканское пляжное полотенце,
полосатое как национальная шаль. По-видимому Хайди покидая гребанного придурка
Чеза загрузила содержимое его бельевого шкафа в одну из своих сумок, а теперь вот
вывалила все это здесь. Постельное белье на кровати тоже отельным не было.
— Завтрак? — Холлис начала вытаскивать и разбирать вещи, лежащие на кровати.
Здесь же обнаружилась большая сумка-холодильник полная маленьких острых на вид
предметов, тонких кисточек, крошечных баночек с красками, бит из белого пластика.
Как будь-то Хайди усыновила двенадцатилетнего мальчика.
— Что это?
— Лечение, — прохрипела Хайди, а затем издала звук напоминающий крик
стервятника, который сожрал что-то слишком тухлое чтобы его можно было
переварить. Холлис и раньше слышала как Хайди издает подобные звуки. Она даже
помнила у кого Хайди научилась этому. Это был супернатуральный блондин
клавишник из Германии, с татуировками, сделанными похоже в очень юном возрасте, их края размылись как если на туалетной бумаге написать ручкой. Она положила сумку
с ее загадочным содержимым на туалетный столик и сняла трубку французского
телефона, сделанного в начале двадцатого века, но покрытого броскими
Марокканскими письменами как трубка кальяна на Гранд Базар.
— Кофейник с черным кофе. Две чашки. — сказала она в ответ на запрос голоса
обслуживания, — стопку поджаренных тостов, большой графин апельсинового сока.
Спасибо.
Холлис подняла старую футболку Рамонес с чего-то футовой высоты, похожего на
белого китайского фарфора модель
— Как насчет тебя? — спросила Хайди, из под кучи своего белья.
— Что насчет меня?
— У тебя есть мужчина? — спросила Хайди.
— Нет, — ответила Холлис.
— Что с тем киноактером, который прыгал с небоскребов в костюме белки летяги? Он
был вполне себе ничего. Очень горячий. Как его звали? Даррел?
— Его звали Гаррет, — произнесла его имя Холлис, первый раз за год, против
собственной воли.
— Ты здесь из-за него? Он же англичанин.
— Нет, — сказала Холлис. — В смысле он англичанин, но здесь я по другой причине.
— Ты же с ним в Канаде встретилась. Это Бигенд вас познакомил? Я его больше не
видела с тех пор.
— Нет, — ответила Холлис, опасаясь что Хайди продолжит извлекать на поверхность
все эти болезненно-неприятные вещи. — Они не знакомы.
— Ты не любишь смазливых спортсменов, — сказала Хайди.
— Он не был таким, — сказала Холлис.
— Все они такие, — сказала Хайди.
— А твой бывший?
— Нет, — сказала Хайди. — Не в этом смысле. Это как будь-то была я, в попытках
стать другой. Он был настолько не чужой, насколько это вообще может быть, и в то же
время он был кем-то еще. Я могу сравнить это с ощущением, когда надеваешь чьи-то
ботинки. Раскладываешь оборудование для гастрольного тура по ящикам. Покупаешь
что-нибудь в супермаркетах. Управляя автомобилем никогда ведь не думаешь об
управлении автомобилем. Ладно, нахрен, хватит об этом. Заканчиваем.
— Ты не выглядела слишком уж счастливой с ним, когда я тебя видела в Лос-
Анджелесе.
— Он какого-то хрена ударился в творчество. Я выходила замуж за налогового юриста.
А он стал продюсировать. Какие-то инди материалы. Захотел чтобы о нем говорили.
— И теперь он в тюрьме?
— Залог вносить нельзя. ФБР-овцы в офисе. Одетые в эти свои куртки с надписью
«FBI» на спине. Выглядит классно. Клевый кадр для фильма. Но мы были не на
съемках.
— Но у тебя то с законом никаких проблем?
— Я встретилась с адвокатом Инчмэйла в Нью-Йорке. Я, как его бывшая, даже не
потеряю свою долю законной собственности, на которую имею право. Они не могут
забрать все, как бы им этого не хотелось. Но в действительности все это конечно
заебывает.
Принесли завтрак. Холлис приняла поднос у итальянской девушки в дверях, подмигнув