Нулевые. Степень. Письма
Шрифт:
Вряд ли Шейла Фитцпатрик согласится с таким выводом. Однако все систематические попытки Фитцпатрик представить «самозванство» как оборотную сторону «воплощения» и эпизодические попытки ее бывшей ассистентки по одному из исследовательских проектов Гольфо Алексопулос представить афериста как нового советского человека вступают в конфликт с эмпирическим материалом. Косвенным, но очень ярким показателем удивительной исторической нечуткости, проявляющейся в этих попытках, служит использование литературного персонажа Остапа Бендера в качестве символа «нового советского субъекта/афериста». [82] Трагический и принципиально космополитический образ последнего представителя «свободных профессий» и просто личной свободы, [83] принципиальный антисоветчик Бендер оказывается хитроумным еврейским дельцом и одновременно «экземпляром самоделания» (557) (но не ради победы социализма, а ради личной выгоды). В переводе Фитцпатрик легкомысленный и ироничный «идейный борец за денежные знаки» оказывается не больше и не меньше, как «идеологическим воином» (ideological warrior [556]). Удивительным образом ни Фитцпатрик, ни Алексопулос не узнали «своего» персонажа в скромном конторском служащем Александре Ивановиче Корейко, который действительно был самозванцем, мошенником и подпольным миллионером, сторонился паблисити и крупных городов и прекрасно
Интереснейшие истории раннесоветских аферистов показывают, что даже сталинская «тоталитарная» система имела слабые места. Однако авторам рассмотренных исследований не удалось показать, каким образом мошенники находили эти уязвимые места: потому ли, что в совершенстве знали, как устроена система (что требовало, пожалуй, большего, чем даже воплощение некой «нормативной субъектности»), или потому, что интуитивно находили некие маргинальные «серые зоны», в которых многое решалось доверием – оттого ли, что еще не были введены новые системы контроля (в провинции), или потому, что системы контроля казались непроницаемыми (в центральных министерствах). Также остается непонятным, о чем свидетельствуют описанные истории советских аферистов: то ли о том, что движение по созданию нового «советского субъекта» было столь мощным, что вовлекло в свою орбиту даже жуликов, то ли о том, что это движение само было грандиозной аферой. Проблема заключается, возможно, в отсутствии ясной модели взаимодействия мошенников с конкретной социальной средой (нанимателями и контрольными органами, судом и следствием, подчиненными и соседями), а не с некими абстрактными сущностями (типа «субъектности» или Zeitgeist). Также странно полное игнорирование объясняющего потенциала истории и социологии преступности, а ведь современная криминальная социология как раз и описывает преступность, в частности, как важнейший и даже необходимый интеграционный механизм, служащий «для координирования отношений между различными дискурсами и системами». [84] Как кажется, именно этот средний уровень анализа (между конкретными историями и большими теориями), отсутствующий в работах Алексопулос и Фитцпатрик, должен оказаться в центре внимания последующих работ на эту захватывающую тему.
«Кутеж трех князей в зеленом дворике», или Рождение «либеральной империи»
We three kings of Orient are;
Bearing gifts we traverse afar,
Field and fountain, moor and mountain,
Following yonder star.
John H. Hopkins, Jr., 1857
Даже самые отчаянные сторонники «интеллектуальной истории» редко претендуют на указание точной даты рождения той или иной идеи или концепта, обычно удовлетворяясь установлением конкретного автора и первоисточника (архетипического текста). Однако рождение концепции «России – либеральной империи» как публичного дискурса можно проследить по датам, едва ли не по часам. 29 сентября 2003 года Анатолий Чубайс выступил в аудитории Инженерно-экономического университета Санкт-Петербурга с программой построения в России либеральной империи. 1 октября 2003 года сотни тысяч читателей «Независимой газеты» познакомились с этой идеей, прочитав статью Чубайса «Миссия России в XXI веке», переработанную из доклада 29 сентября. Наконец, 10 октября 2003 года, в 7 часов вечера по московскому времени, десятки миллионов зрителей федерального «Первого канала» телевидения увидели очередную программу Светланы Сорокиной «Основной инстинкт», посвященную «презентации» и обсуждению этой идеи Анатолия Чубайса под названием «Империя для народа». Идея овладела массами, и есть все основания ожидать, что она может стать материальной силой…
Понятно, что по мере распространения и освоения первоначальная концепция Чубайса будет претерпевать существенные изменения, тем более – в процессе реализации, если до этого когда-нибудь дойдет дело. В этом смысле показательно уже публичное обсуждение проекта либеральной империи в достаточно узком и гомогенном кругу экспертов, приглашенных на шоу Сорокиной: оно выявило как некоторые ключевые свойства, изначально заложенные в самой концепции, так и основные варианты дальнейшей ее интерпретации. Для начала процитируем ключевые тезисы из статьи Чубайса:
Россия – единственный и уникальный естественный лидер на всем пространстве СНГ и по объему своей экономики, и по уровню жизни своих граждан.
Поэтому от констатации факта перейду к постановке задачи – Россия не просто является лидером, она может и должна всемерно наращивать, усиливать и укреплять свои лидирующие позиции в этой части планеты в следующие 50 лет.
Скажу больше. Идеологией России, по моему глубокому убеждению, на всю обозримую историческую перспективу должен стать либеральный империализм, а миссией России – построение либеральной империи. Это именно то, к чему мы естественно пришли всей своей новейшей историей, это то бесценное, что мы можем и должны извлечь из истории ХХ века, это именно то, что свойственно, естественно и органично для России – и исторически, и геополитически, и нравственно. Это, наконец, задача такого масштаба, которая поможет нашему народу окончательно преодолеть духовный кризис и по-настоящему сплотит и мобилизует его.
…Прежде всего надо четко определить, что включает в себя «либеральный империализм» как миссия России в ХХI веке, а чего ему ни в коем случае приписывать не надо. Начнем с последнего.
1. Мы, конечно же, не собираемся отказываться от принципа нерушимости границ и территориальной целостности наших соседей…
2. Либеральная империя в своих действиях в соседних странах не может нарушать общепризнанные нормы международного права.
А что может и должна делать будущая российская либеральная империя, какими будут сферы и каналы ее влияния на соседние страны?
1. Содействие развитию русской культуры и культуры других народов России и защита русских и русскоязычных граждан в соседних странах.
2. Экономика и бизнес. Российское государство может и должно содействовать экспансии отечественного бизнеса в соседние страны как в торговле, так и в приобретении и развитии активов.
3. Свобода и демократия. Российское государство заинтересовано в поддержании, развитии, а при необходимости – и в защите базовых демократических институтов, прав и свобод граждан в соседних странах.
Это понимание миссии России позволяет полностью переосмыслить фундаментальные вопросы нашей внешней политики не только в ближнем, но и в дальнем зарубежье. Так, многострадальный вопрос о вступлении России в ведущие политические и военные структуры Европы – Евросоюз и НАТО –
Вместо этого надо увидеть стратегически прорисовывающееся кольцо великих демократий Северного полушария ХХI века – США, объединенная Европа, Япония и будущая Российская либеральная империя. У нас появляется органичное и естественное место и уникальная роль – замкнуть кольцо. И обеспечить себе целую систему экономических, военных и политических соглашений, защищающих наши интересы внутри кольца и во всем мире. И тогда Россия встанет на равных с достойными нас партнерами, чтобы вместе, сообща отстаивать порядок и свободу на земле.
В этой миссии – великое будущее нашей великой Родины. [85]
В этом тексте обращают на себя внимание два момента. Прежде всего, перед нами явно предвыборная программа, текст призван не столько ознакомить читателя с некими давно созревшими идеями, сколько привлечь максимальное количество потенциальных сторонников неким смелым видением будущего. В этом отношении, как нехотя признал на обсуждении 10 октября даже Григорий Явлинский, проект Чубайса полностью соответствует поставленной цели. На фоне абсолютно скудных лозунгов всех политических сил, собирающихся на выборы в Государственную думу, подаренный Анатолием Чубайсом СПС проект «либеральной империи» выделяется амбициозностью и размахом, но также – доступностью подачи и психологической близостью многим избирателям, даже за пределами традиционного и довольно узкого электората СПС. Революционность проекта Чубайса именно как предвыборной программы и мощь заложенного в нем политического потенциала трудно переоценить. По сравнению с традиционной риторикой СПС и «Яблока» (ставшей общим местом и более или менее заимствованной почти всеми политическими силами) это такой же творческий шаг вперед, как если бы коммунисты или центристы выступили с программой экспедиции на Марс через четыре года – переводя защиту интересов ВПК из сферы рутинной гонки вооружений и перманентной зачистки Чечни в принципиально иную плоскость. Проект Анатолия Чубайса наверняка привлечет дополнительные голоса СПС и вынудит власть, отличающуюся идейным скудоумием, в большей степени прислушиваться к «правым».
Второй аспект процитированного текста кажется куда более проблематичным. Речь идет об исключительно внешнеполитическом обосновании российской «имперскости» и позиционировании гипотетической российской «третьей империи» исключительно как сверхдержавы на международной арене (благодаря неведомо как возросшему экономическому потенциалу). Как уже неоднократно отмечали критики Чубайса, ничего специфически «имперского» (кроме потенциального вмешательства в дела суверенных государств) этот сценарий от России не требует. Действительно, в своей программе Анатолий Чубайс подробно и аргументированно отстаивает необходимость либерального пути развития России, оставляя идею собственно «империи» самодостаточным и едва ли не избыточным риторическим приемом. Отчасти для того, чтобы прояснить этот отсутствующий компонент «имперскости», и организовала свое шоу Светлана Сорокина.
В передаче 10 октября приняло участие семь человек, во многом дублирующих друг друга функционально, но ключевыми участниками дискуссии стали трое: сам Чубайс, Григорий Явлинский и Никита Михалков. Историки и политологи, приглашенные в качестве экспертов, продемонстрировали полную неспособность предложить аудитории сколько-нибудь профессиональное видение проблемы империи и, по сути, оперировали теми же категориями обыденного сознания. Это обстоятельство не может не удручать: впервые со времен Третьего рейха предлагается искусственное и целенаправленное «создание» империи, а голос экспертов-обществоведов не просто не слышен – он невнятен. Более того, империю не просто «создают» (по контрасту с Российской империей, которая сложилась как империя не то за 50, не то за 150 лет до формального провозглашения нового статуса, – и даже с СССР); империю хотят создать не верховные правители страны, а представители среднего эшелона политического класса. Автором идеи является профессиональный менеджер Анатолий Чубайс, принципиально не желающий присваивать себе роль собственника-олигарха, а его горячим сторонником – и во многом предтечей – Никита Михалков, [86] представляющий тип и династию «домодерных» топ-менеджеров (бояр Михáлковых, верно служащих любым властям предержащим: Романовым, Сталину, Путину…). Кажется, что невидимым участником обсуждения является и еще один убежденный менеджер (постмодернистского типа), «человек без паспорта» Глеб Павловский. Вот фрагмент его выступления трехлетней давности:
Россия сегодня вакантна как государство и как собственность. Она ждет собственника, управляющего, предпринимателя. В этом смысле вы пришли вовремя… Вы вступаете в игру, имея перед собой общество, парализованное революционной и контрреволюционной элитой. Сегодня имеется возможность заместить старую элиту; это удастся, если вы проявите способность порождать схемы действия и их реализовывать. Путин выстраивает рамочную стилистическую модель, открытую для разных форм действия. Он не революционер, но он предполагает, что на сцену выйдет другой и проявит себя в качестве нового суверена. Это и есть то поприще, которое сегодня открыто. Государство сегодня находится в идеальной для вас стартовой позиции. Оно не заинтересовано в сегодняшней системе собственности и господства. Оно поддержит тех, кто сумеет ее конструктивно нарушить. Сегодня мы можем правильно сконструировать Россию. Мы создаем новый суверенитет, который в двадцать первом веке будет известен как «российский». [87]
Итак, три менеджера собрались при помощи собратьев-менеджеров сконструировать Россию как империю, в непринужденной обстановке, едва ли не за кружкой пива («в зеленом дворике» Фазиля Искандера). Сегуны не нашли императора и решили сотворить ее по своему образу и подобию, как либеральную среду упорядоченной конкуренции и самореализации, оптимизации ресурсов и маскимизации прибыли. Как следует из выступлений сторонников проекта Чубайса, говоря об империи, они имеют в виду современных ведущих игроков глобального мирового порядка и мира-экономики: США, Японию, Европу – рай для менеджеров, место, куда уходят российские топ-менеджеры/олигархи после своей политической смерти на родине. Как видно из выступлений критиков проекта Чубайса, говоря об империи, они имеют в виду историческую Российскую империю и Советский Союз, причем осмысленные на уровне исторических и политологических моделей конца 1980-х годов. Таким образом, реальной дискуссии не произошло: обе стороны обращались к совершенно различным референтным системам и концептам, не пересекаясь в общем концептуальном пространстве. Впрочем, парадоксальным образом их объединяла реальная неспособность помыслить Россию действительно чем-то иным, нежели «национальным государством».