Няка

Танк Таня

– Зин, неужели это правда возможно? – наконец, тихо и торжественно сказал Костик.

– Что ж тут невозможного? Это самый простой и доступный способ стать счастливым. Каждый день к нему прибегают сотни, тысячи… Какой смысл в твоей смазливой физии, в твоем депутатском значке, в твоем бабле и статусе, если ты расплачиваешься за это сосуществованием с амебой?…

– Ты права… права, – на автопилоте шептал Костик.

– Такое ощущение, что ты испытал-таки катарсис.

Стражнецкий утвердительно

мотнул головой.

– Держи, – Рыкова протянула ему снимки. – Настало время любить, мой друг.

.

* * *

– Я поля-я-я влюбленным застелю-ю-ю, – через полчаса напевала себе под нос Рыкова, катя тележку по «Десяточке».

Успешно завершив переговоры с клиентом, она решила разделить радость триумфа с подругой. Зина глянула на часы – полодиннадцатого. Поздновато, конечно, но… Она купила бутылку мартини, упаковку эклеров и еще кое-что по мелочи, а через 20 минут уже звонила в знакомую квартиру.

– Зин, что за сюрпризы? – щурясь от яркого света, выговаривала ей Корикова. Она весь день мучилась от головной боли и решила лечь пораньше. Рыкова заявилась аккурат в тот момент, когда Алина, приняв две сильнодействующие таблетки, начала засыпать.

– Ты как будто не рада меня видеть, – громогласно отвечала Рыкова. – А где твоя мелюзга? Я решила побаловать ее йогуртами «Мнямняшка». В рекламе говорят, что вся малышня любит «Мнямняшку».

– Галинке 16 лет, и сегодня она ночует у бабушки.

– 16 лет? Скажите, пожалуйста. А я почему-то думала, что ей пять-шесть, не больше… Что же мы застыли на пороге? Сажай меня в красный угол, мечи на стол лучшие яства. Я тоже не с пустыми руками, – и Зина подмигнула, указывая на бутылку.

– К сожалению, не смогу составить тебе компанию. Ужасно болит голова…

– Вот об этом я и приехала потолковать, – подхватила Рыкова. – Замуж тебе надо, девка, замуж. Тогда и голова болеть не будет.

– Зин, ты прекрасно знаешь мою ситуацию, – устало отвечала Корикова. – Тот, кого я люблю, бросил меня ради другой. А с нелюбимым я никогда не буду.

– Другая в пролете! В пролете, понимаешь ты это? – Зина начала пританцовывать. – Благодаря мне твой любимый жеребец скоро вырвется из загона, куда его завлекли обманом.

– Что-что? Ничего не понимаю, – поморщилась Алина, но ее глаза зажглись интересом. – Имей в виду, что я никогда не соглашусь сделать несчастными ни в чем не повинных детей…

– Я бы тебя к лику святых причислила, – вздохнула Рыкова. – Ну так что, ты хочешь, чтобы к тебе вернулся любимый человек?

– Он и так придет в любой момент, стоит только мне слово обронить.

– Безусловно, на часик-полтора он до тебя снизойдет… Но с недавних пор я не намерена потакать разврату. Дружба с любовницей женатика меня компрометирует.

Поэтому только законный брак! Союз перед богом и людьми.

– Перед богом и людьми, – прошептала Алина, и ее усталые глаза заволокли слезы.

…В это же время в VIP-кабинете, откуда час назад вышла Рыкова, Стражнецкий самодовольно выложил перед адвокатом снимки.

– Извините, что потревожил вас так поздно, – и он придвинул Давиду Марковичу бокал коньяка. – Но дело не терпит отлагательств. Ну как? Есть у нас шансы выиграть дело?

Адвокат изучал фотографии так долго и тщательно, что Костик нервно прыснул:

– Что вы там все рассматриваете? Я ревную.

– Снимки вполне убедительны. Правда, есть один нюанс… По ним можно лишь предполагать факт супружеской неверности, но нельзя утверждать этого.

– Это как прикажете понимать? – вспылил Костик, выхватывая из рук адвоката фотографию. – Баба лежит на постели с раздвинутыми ногами, на ней мужик, который уже изготовился ей вставить…

Обычно трепетно контролирующий корректность своих речей, от волнения Костик заговорил куда более развязно.

– Но он одет, – мягко настаивал адвокат. – Обратите внимание, даже кроссовок не снял. Тут что-то не то.

– А, понятно, – опять засмеялся Костик. – Вы к чему клоните? Что поцелуй – это еще не измена? Так знайте: у меня традиционные взгляды на такие вещи, и мне совершенно не обязательно видеть их гениталии крупным планом, чтобы понять: моя супруга нарушила клятву верности!

Пытаясь привести в порядок чувства, Стражнецкий пересел в кресло у окна и закурил. Вечер выдался волнительным.

– Что ж, завтра можно стартовать, – и Давид Маркович поднялся из кресла.

– У меня еще к вам одно поручение.

– Слушаю вас.

– Думаю, настало время провентилировать один вопрос, – и Костик, быстро черкнув что-то на листке, протянул его адвокату. – Пожалуйста, наведите справки о наследниках этой особы.

* * *

Бекетов объявился так же внезапно, как и уехал в командировку. Через пару дней после душещипательного разговора со Стражнецким Зина увидела у своего дома знакомую машину. Однако это не заставило ее изменить траекторию движения.

– Зизи, что такое? – Миша нагнал ее у входа в подъезд. – Почему ты не брала трубку? И неужели было так трудно ответить хотя бы на одну СМС-ку? Я места себе не находил…

– Ты разгневал меня своим внезапным отъездом, вот и все.

– Неужели в тебе нет ни капли уважения к моей работе? – чуть ли не простонал Миша. – Пойми, Зизи, я дал клятву Гиппократа и до конца своих дней буду спешить на помощь людям в любое время дня и ночи…

– Первым делом ты должен спешить на помощь мне.