Няка
Шрифт:
– Так ваш же начальник его в командировку и отправил.
– Гольцев?
– Может, и Гольцев, сын-то мне не больно рассказывает про свои дела… Но вы ничего не подумайте. Он работу прогуливать не будет. Он и по выходным, и по праздникам выходит. А тут начальник отправил – он и поехал. Как же он будет начальнику перечить?..
На улице Корикова строго сказала подруге:
– Только не понимаю, зачем надо было отрывать меня от тяжелобольного человека ради каких-то своих непонятных шашней. Причем тут сотовый телефон?
– А вот и при чем! – неожиданно заорала Рыкова
– Не-е-ет.
– Нет? Да он просто хотел сказать ему как красивый мужик красивому мужику, что не прочь с ним того-этого.
И Рыкова истерично расхохоталась, оставив Алину недоуменно соображать, какие «того-этого» могут быть между красивыми мужиками.
Корикова по-хозяйски распахнула дверь в палату Стражнецкого и застыла на пороге. У постели больного сидела высокая молодая женщина с гладкими черными волосами, убранными в строгую стильную прическу. Алина внутренне ахнула от недоумения. Эти чрезмерно развернутые плечи, жилистые ноги в неизменных ботфортах и пристрастие к розовым одеждам на протяжении полугода были предметом обсуждений и смешков в редакциях Эмска. Никому не верилось, что в свои 36 лет Аглая Аркадьевна могла сама, без протекции, занять кресло замгубернатора.
Но со временем разговоры поутихли. Выяснилось, что эта особа, присланная в провинцию из Москвы, имеет четыре высших образования и последние три года руководила отделом в Минфине. Внешность у нее была на любителя, поэтому приходилось верить, что эта женщина и вправду очень умна.
– Аглая Аркадьевна? – справившись с замешательством, вежливо улыбнулась Корикова. – Какая неожиданная встреча.
– Алина… э… простите, никак не могу вспомнить вашего отчества, – чиновница растянула губы в дежурной улыбке («Девиантные новости» были газетой городской администрации, и время от времени публиковали критические статьи о работе областного правительства). – Очень хорошо, что у вас такая корпоративная солидарность. Константин Ильич уже рассказал мне, что у него побывали практически из всех редакций. И редакторы, и рядовые журналисты…
Корикова опять удивилась. Он так сказал? Но зачем? Да, один раз к нему действительно заезжала Карачарова, но разговаривали они недолго и, кажется, только по рабочим вопросам – как главный редактор с главным редактором.
Что касается журналистов… да никому бы и в голову не пришло, что им со своим свиным рылом можно навестить такую важную персону, как Стражнецкий. Заезжал только друг бурной молодости Влад Вопилов, но в тот день Костик как раз впал в кому, и Влад уехал, намекнув, чтобы его не забыли позвать на похороны, а самое главное – на поминки.
– У вас какое-то дело? – прервала Аглая затянувшуюся паузу. Даже здесь она вела себя как в собственном кабинете на приеме граждан.
– У меня? Да, – нашлась Корикова. – Я везла Константину два свежих номера «Девиантных», но вот растяпа – забыла их в такси!
Все натянуто рассмеялись.
– Алин, спасибо за заботу, – сказал Стражнецкий, и Корикова
– Конечно, конечно, не буду мешать, – Алина в замешательстве взялась за ручку двери. – Выздоравливай скорее.
Покидая палату, она надеялась, что Стражнецкий окликнет ее, рассмеется, скажет, что у него нет от нее никаких секретов… Но за спиной у нее повисло молчание.
Она решила не сидеть под дверью, ожидая, пока Костик и Аглая завершат свои дела, а съездить домой. Пообщаться с дочерью, пообедать вместе. Она набрала ее номер.
– Обед? Да ну тебя, мам, – Галинке явно было не до нее. – Мы на шашлыках… тут так классно… не, все знакомые… не переживай, ребята хорошие…нет, только чуть-чуть пива..
Переступив порог квартиры, которую она покинула больше недели назад, Алина горестно вздохнула. Вот оно и появилось, свободное время. Но занять его абсолютно нечем. Не хочется вообще ничего. А ведь еще десять дней назад у нее – даже по выходным – была расписана каждая минута. Как так получилось, что весь мир сфокусировался на Костике? Что ее единственнной радостью и желанием стали разговоры с ним и мечты о близком счастье? Но вот любимый человек, впервые за все время болезни, оказался занят. И она уже растеряна! И, что неприятно, даже расстроена…
Не раздеваясь, Алина навзничь легла на диван и устремила взгляд в потолок. Она вдруг поняла, что очень хочет спать. Усталость накатила на нее, мысли ворочались в голове лениво, точно пьяница в луже. Но сон не шел. Она долго лежала, ни о чем не думая…
– Вот это да! – в комнате вспыхнул свет. – Ты дома?
Алина зажмурила глаза.
– Галюш, сколько времени? Ба, да уже темно! Ну я и поспала…
– Почему оставила пост? – иронично заметила дочь. – У Константина Ильича появилась другая сиделка?
– А ты угадала, – и Алина рассмеялась. – К нему действительно кое-кто пришел по делам, и… Где мой сотовый? Он, наверно, обзвонился уже, а я тут дрыхну, как сурок.
Она легко соскочила с дивана и бросилась к сумке, которую оставила в прихожей.
– Странно, – спустя минуту она вернулась в зал. – Галюш, у тебя не было проблем со связью?
– Да отличная связь, мам. Даже в лесу ловило, как в центре. Димка достал названивать. И Данька заколебал своими СМС-ками… Вот идиоты! Я же сказала им, чтоб отстали.
– Странно, – Алина присела на диван.
– Что случилось, мам? А-а, Константин Ильич не позвонил? – в глазах Галинки зажглась насмешка. – Ну, теперь-то до тебя дошло, какая ты дурочка? Хотя… ты все-таки дуй сейчас к нему и узнай: может, у него телефон разрядился? Или вдруг он по ошибке стер твой номерок и сейчас рвет на себе волосы? Или, не дай бог, умер?
И Галинка опять рассмеялась.
– Тебе словно удовольствие доставляет издеваться над матерью! – вспылила Алина. – Да, может, я кажусь тебе смешной, но мои отношения с Константином Ильичом чисты и искренни. А вот как ты обращаешься с мальчиками – это у меня в голове не укладывается. Подай, принеси, пошел вон, – передразнила она тон дочери.