Нянька для Радуги

Зинина Татьяна

Возможно для тех, кто всю жизнь прожил в многоквартирном доме в центре города, подобные шумы и не были помехой. Но только не для Миры. Даже за время своей учёбы в Москве, когда ей четыре года приходилось также снимать квартиру, да ещё и делить её с бывшей одноклассницей, девушка так и не смогла привыкнуть к огромному количеству посторонних звуков. А здесь ещё и дом был далеко не новым, и стены — тонкими. А лифт вообще годился ей в дедушки и передвигался с таким скрипом, что казалось, вот-вот оборвётся.

Обычно Мирослава проводила выходные дома у отца. Только там, в тишине родного гнезда,

она могла расслабиться и нормально отоспаться. Но после того как «заботливый» папочка отказался давать ей денег на детектива, девушка решила объявить ему бойкот. Именно поэтому осталась ночевать в квартире и планировала посветить два ближайших дня генеральной уборке.

На самом деле, за время самостоятельной жизни Мира сильно изменилась. Нет, внешне почти всё осталось так же, даже радуга в её волосах, но вот морально она стала намного проще. Налёт пафоса слетел ещё в первый месяц, когда, не рассчитав собственный бюджет, она стояла на кассе супермаркета и понимала, что у неё нет денег, чтобы оплатить свои покупки. В тот вечер, вывалив всё из сумки и отыскав на самом дне пятисотенную купюру, она радовалась настолько, будто это был самый лучший подарок в её жизни. И следующие две недели до зарплаты она жила в режиме тотальной экономии. За неимением денег на бензин, ходила на работу пешком, питалась лёгкими куриными супчиками и хлебом. Зато скинула все лишние два килограмма, чему оказалась несказанно рада.

Перфоратор над потолком продолжал отчаянно долбить стену, а в голове сонной разбитой Мирославы сами собой начали складываться планы жестокой мести. Она словно наяву видела, как берёт свою самую большую сковородку, поднимается по лестнице на один этаж, и как только сосед откроет входную дверь… обрушивает на его голову свою тяжёлую чугунную подругу.

Жаль, что наяву она не могла себе такого позволить. Поэтому приходилось терпеть. Хотя это самое терпение уже почти закончилось.

Смирившись с тем, что уснуть у неё всё равно не получится, Мира нехотя встала с разложенного дивана. Его она купила всего пару месяцев назад, устав корячиться на старой развалине, доставшейся ей от предыдущих хозяев. Так же в самом начале ей пришлось потратить большую часть первой премии, чтобы превратить своё жилище в уютное место, куда действительно хочется возвращаться вечером. И если бы не козлы-соседи со своим вечным ремонтом, она бы даже могла сказать, что по-своему любит это место.

Следующие несколько часов девушка провела на кухне. После лёгкого завтрака и двух чашек крепкого кофе, она всё-таки приступила к запланированной уборке. Выдраила холодильник, все шкафы, даже про окна и балконную дверь не забыла. От надоедливых ремонтников она отрешилась звучащей в наушниках громкой музыкой. Именно поэтому и не заметила того момента, когда звуки перфоратора сменились, топотом множества ног, громкими разговорами матом, постепенно переходящими в настоящую ругань.

Из музыкального плена её вырвало ощущение какой-то странной вибрации, сопровождаемой таким диким грохотом, который был слышан даже через громкую мелодию. На секунду ей показалось, что где-то прозвучал взрыв.

Резко подпрыгнув на месте, Мирослава ощутимо приложилась затылком

о столешницу, под которой как раз мыла пол. От этого движения наушники сами выскочили из ушей, и сквозь боль в гудящей голове девушка отчётливо услышала, как на верхнем этаже переругиваются какие-то люди. Причём делают это настолько громко, что получалось различать каждую сказанную букву.

Помимо непрерывного потока отборной матерной ругани, в этой тираде присутствовало только два литературных слова: «рояль» и «убью». Но общий смысл Мира всё-таки уловила. Оказалось, что грузчики уронили на пол только что купленный хозяином раритетный музыкальный инструмент, причём сделали это так, что всему их драгоценному ремонту пришёл конец.

Тут же снова послушался дружный топот, от которого в шкафах на её кухне зазвенела посуда. Если честно, Мире даже показалось, что ещё чуть-чуть, и потолок не выдержит и рухнет. Вон даже люстра начала планомерно покачиваться.

Почему-то именно вид того, как её светильник описывает орбиту вокруг своего крепления, стал для терпения Мирославы последней каплей. Издав какой-то, то ли стон, то ли рык, она злобно отбросила в сторону тряпку, вооружилась найденным на балконе металлическим совком и направилась к выходу. По пути прихватила большой флакон с лаком для волос, собираясь использовать и его, как оружие массового поражения. Уж Мира-то не понаслышке знала, что конкретно этот продукт, можно легко применять даже для обезвреживания опасных преступников. Если в глаза распылить не удастся, то уж настучать этой штукой по голове получится обязательно.

Её дверь распахнулась с таким грохотом, что содрогнулся весь подъезд. Сейчас обычно спокойная хрупкая блондинка, какой её привыкли видеть соседи, больше напоминала Терминатора, вышедшего на тропу войны. Казалось, ещё секунда и её глаза полыхнут красным, а из носа хлынет огонь.

К соседям она стучалась ручкой от совка. И её ни капли не волновало, что их новая металлическая дверь при этом покрывается заметными царапинами. Сейчас Мирославе было жизненно необходимо на чём-нибудь сорвать накопившееся раздражение, ведь иначе хозяину этой квартиры может сильно не поздоровиться.

Спустя несколько минут её планомерных ударов на пороге появился какой-то тип в строительной форме и с недовольным видом, уставился на девушку.

— Чего тебе, бедолага? — спросил, разглядывая Миру.

Сейчас, в старой грязной одежде, с платком на голове, под которым прятала волосы, без грамма косметики на лице она действительно выглядела жалко. Но смертельное оружие в её руках и клокочущая в душе ярость, были для неё куда более весомыми аргументами, чем внешний вид.

— Хозяина позови, — нагло выдала она.

— Нам в бригаде тёлки не нужны. Так что, иди с миром, — насмешливо бросил он.

Это было большой глупостью с его стороны. Мирослава и так балансировала на грани, а он только ещё больше усугубил её состояние.

Резко размахнувшись, она треснула тяжёлым (возможно, чугунным) совком по дверному косяку в миллиметре от его ноги.

— Я сказала, хозяина позови! — рыкнула она, глядя на мужика бешеными глазами. — Или я сейчас сама войду, но в таком случае, ты станешь первым пострадавшим.