Няня для дочки миллионера
Шрифт:
Я застываю между рядами с продуктами и открываю письмо от медицинской лаборатории. Через восемь месяцев у меня появится ребёнок. Я должна о нём в первую очередь думать. Не о Ксюше.
— И ты не призналась ему, что беременна? — поджимает губы Лара. — Не, ну систер, так не делается. У ребёнка должен быть отец. Ты не имеешь права скрывать своё положение от Владимира.
— Я скажу ему, Лар, но потом. Сейчас я наполнена положительными эмоциями и не хочу, чтобы у меня их отбирали. Я не готова оправдываться перед Владимиром и доказывать,
— Ладно, хорошо. Но когда ты ему скажешь?
Я пожимаю плечами. Сегодняшняя встреча с Владимиром далась мне тяжело, я не уверена, что в ближайшее время захочу его видеть.
— В этом году, — обхожусь размытым ответом. Лара хмыкает, но хотя бы переубедить меня не пытается.
— Родителям тоже надо сказать.
— Мама с ума сойдёт, когда узнает о внебрачном ребёнке, — усмехаюсь я. Уже представляю её долгую тираду, заламывание рук и жалобы на несчастную женскую долю.
На следующий день я иду к врачу, и УЗИ подтверждает наличие плодного яйца.
— У вас пятая неделя беременности, — говорит врач безразличным тоном.
Из поликлиники я выхожу окрылённой. Больше никаких сомнений не осталось. Либо мы с Владимиром идеально совместимы, благодаря чему случилось настоящее чудо, либо же прошлые врачи ошиблись с диагнозом. Но какая разница? Я стану матерью, и только это имеет значение.
??????????????????????????
В квартире никого нет. Я включаю музыку на телефоне и готовлю обед. Надо хорошо питаться, следить за своим здоровьем и перестать нервничать из-за маловажных событий. Я теперь не только за себя отвечаю.
И вообще — сколько можно сидеть в четырёх стенах? Пора жить полноценной жизнью! Я звоню Лильке и предлагаю встретиться. Она визжит от радости, ведь мы давно не виделись. Столько всего надо ей рассказать!
Я приезжаю в ресторан за полчаса до назначенного времени, заказываю себе зелёный чай и копошусь в телефоне. Удаляю старые сообщения, затем недавние фотки разглядываю.
На череде снимков мы с Ксюшей готовим вареники. У неё получаются кривые изделия, но малышка смеётся и ничуть не расстраивается из-за такой ерунды. Я на фото такая счастливая, глаза сияют. Обнимаю Ксюшу, чтобы сделать совместное селфи.
Веду пальцем по экрану — на предыдущем снимке день рождения малышки. Она задувает свечи, на неё смотрит Владимир. Я не знала, что у меня есть его фото. Забыла совсем. Всматриваюсь в знакомые черты, тяжело вздыхаю. Не получается его ненавидеть, как бы я этого не хотела. Тем более нас связывает общий ребёнок. Нельзя плохо относиться к отцу своего малыша, он ведь всё чувствует.
Ещё одна фотография. Ксюша в школьной форме, улыбается. В груди становится тесно и горячо, я выключаю телефон и кладу его на стол. Прижимаю пальцы к векам, чтобы не расплакаться. Эта дурацкая чувствительность порядком меня достала! Никогда не была плаксой, и тут здрасьте, приехали.
Разве я смогу бросить ребёнка? Чем я тогда отличаюсь от Каролины? Я презирала её за то, что она
Малышка не виновата в грехах своего отца. Да, у нас с Громовым не сложилось, но это не значит, что я должна становиться законченной эгоисткой. Общаются же люди как-то после развода, и ничего, все живы и здоровы. А я… струсила. Прямо как Владимир.
Поглаживаю совсем плоский живот и шепчу:
— У тебя есть сестрёнка, самая лучшая девочка в мире. Вы познакомитесь через восемь месяцев. Обещаю, она тебе понравится.
Я набираю Ксюшу. Сердце ёкает, когда гудки прерываются, и на экране появляется личико малышки.
— Виктория Андреевна, я так рада вашему звонку! — восхищённо произносит она.
— Привет! Я тоже очень рада тебя видеть. Как у тебя дела, Ксюш? Как отдых на море?
Лилька заказывает второй напиток. С её лица не сходит ошарашенное выражение, она качает головой и снова задаёт один и тот же вопрос:
— С Громовым? С тем красавчиком-миллионером?
— Его финансовое состояние мне неизвестно, — пожимаю плечами. — Но да, да, Лиль, я замутила с Владимиром.
— И как он? — наконец отвисает подруга и задаёт важные, по её мнению, вопросы: — Лучше Паши? Или Громов только внешне такой классный, а умениями похвастаться не может?
— Фу, Лиль, ну что за вопросы? Ты же знаешь, я на них не отвечу.
— Ты хотя бы намекни! Лучше Паши или нет? — не сдаётся неугомонная Лиля.
— Конечно, лучше, — смущённо говорю я.
— Ну и славненько, — кивает подруга. — Ты могла бы мне позвонить после первой ночи, посплетничали б, как в старые добрые времена.
— Мне не до этого было.
— Да уж, представляю. Я бы от такого мужика ни на шаг не отходила.
Внутри неприятно царапает. О своей беременности я Лильке не говорю, как и о нашем с Владимиром расставании. Хочу, но мне что-то мешает.
Да и после разговора с Ксюшей я чувствую себя… странно. Малышка рассказала, как они с Владимиром отдыхали на море, как на экскурсии разные записывались, на яхте плавали только вдвоём, с верблюдами фотографировались. Ксюша несколько раз упомянула о плохом настроении Владимира. «Папа таким грустным никогда не был. Наверное, по маме скучает, — призналась мне по секрету малышка, а потом, вздохнув, договорила: — Я тоже по ней скучаю».
Выяснилось, что Каролина вновь пропала с радаров: дочери не звонит, встретиться не предлагает. А сколько у неё решимости-то было! Забрать она Ксюшу хотела, ага. Только мучила всех, особенно Владимира. Терпеть не могу таких непостоянных людей!
Ксюша сказала, что они с папой идут гулять, и я в полном раздрае завершила вызов. Чувствую, будто теряю что-то важное. Елену Леонидовну с её доброй располагающей улыбкой, милую талантливую девочку Ксюшу и обязанности няни, которые были мне по душе. Может, стоит завязать с репетиторством и за чужими детьми ухаживать?