Няня поневоле
Шрифт:
Я смотрю в лицо человека, которого все эти годы считал своим близким другом. И вижу мелкого обозленного зверька. Нет, даже не зверя. Гадостную пиранью, одну из многих, что налетают на невинную жертву и объедают до кости.
— Откуда у Шмелева на тебя компромат? — спрашиваю, подходя ближе. — Говори!
— Так там камеры наблюдения висели у одного чувачка. А он под Синькой ходил. Вот я и попал.
— Там еще глазки висели, — криво усмехаюсь я. — Теперь доказать твою причастность труда не составит. Да и ты наговорил
Подхожу к окну, не желая больше видеть эту мразь.
— Закрывай, пока я не грохнул, — тихонько говорю Сане. А сам, отвернувшись, смотрю, как над верхушками деревьев поднимается рассвет. Самое время отволочь Ступу в лес и оставить там под любым деревом или кустом. Время сейчас такое. Лес негостеприимен. И таит множество опасностей. И это не дикие звери. А мелкие гадские насекомые. Клещи. Родственники Ступы. Один укус превращает человека в инвалида и убивает собаку. Поэтому нормальные люди в это время ходят в чащу в защитных костюмах, закрывая все части тела.
Саня выходит куда-то, а потом возвращается обратно. Звякают наручники, а потом замки. Хлопает дверь. В комнате остаются лишь Трофим и Элка.
— Брысь отсюда, — велю я ей. И как только моя домоправительница, надувшись, выходит из кабинета, пишу сообщение Шмелеву.
— Они вернулись. Завтра Назарет уедет охотиться на кабана. Два дня не будет.
— Какой сегодня пароль? — спрашивает меня эта скотина. Пролистываю сообщения, которые уже видел раньше. Кажется, мне удалось уловить систему. Быстро печатаю сегодняшнюю дату, добавляя рядом с днем, месяцем и годом порядковый номер, нашедшийся в предыдущем сообщении. Настоящая шифровка в центр, блин!
— А ты сегодня что-то очень быстро ответил, — поддевает меня жук-навозник.
— Научился, — печатаю в ответ и перехожу в наступление. — Вы там в игрульки играете, или жену хотите выкрасть? Что-то я не пойму!
— Где встречаемся?
— А вы сейчас где?
— В избушке около ручья, — отвечает Шмелев, и я от возмущения грязно ругаюсь матом. Протягиваю трубку Трофиму.
— Ты это видел?
— Вчера там никого не было. Я лично проверял, — бухтит он, надувая щеки. — Назарет, ну ты же знаешь…
— Я уже ничего не знаю, Денька, — сокрушаясь, называю друга старым, давно забытым именем.
— Из-за одного козла Ступы мы теперь все под колпаком, — ухает он, словно филин. — Ты не думай…
Обрываю взмахом руки. Не пойман — не вор! Трофим прав. Я не могу из-за твари, пригревшейся на груди, обвинять своим подозрением. Тру лицо, падая от смертельной усталости. И усевшись за стол, придвигаю поближе ноут.
— Что ты там мнешься, как девка, — незлобливо рычу на Трофима. — Иди, посмотрим, где тут наш одинокий ковбой ошивается…
Камеры наблюдения, словно новогодние игрушки, развешенные на елках, улавливают малейшее движение. Лось прошел, или лиса потрусила по своим делам. Все пишут маленькие глазастые
Сквозь качающиеся на ветру мохнатые ветки, прекрасно вижу, как к моей бывшей баньке подъезжает старенький джип. Из-за руля выпрыгивает мелкий старикан в джинсиках и коротком пуховичке. Без шапки, зато в темных очках.
— Ты глянь на этого фрайера, — ухмыляется стоящий рядом Трофим. — Пижон блин…
— Клоун, — фыркаю я и добавляю глухо. — Ну, погоди, старая сволочь, ты у меня попляшешь!
Придвигаю к себе мобильник Ступы и, поразмыслив с минуту, печатаю.
— Переходите через ручей и ждите. Я за вами спущусь. Проведу прямо к дому. Тут есть одна тропа.
— Когда встречаемся?
— Пока не знаю. Как только Назарет отчалит, сообщу.
— Примерно?
Гляжу на экран, понимая, что теперь предстоит драка на собственной территории. А дома, как известно, и стены помогают…
— Ты со мной? — пристально смотрю на Трофима.
— Спрашиваешь, — вздыхает тот.
— Сколько нам нужно времени, чтобы собраться?
— Надеть камуфло и выйти, — хмыкает он. — Или ты хочешь устроить охоту на дедушку Федю?
Прикрываю глаза лишь на минуту, представляя, как петляя, словно заяц, Шмелев бежит по лесу. А мы с Трофимом, вооруженные и суровые, преследуем нашу жертву. Берем в плен…
«Ну, какой плен, Сережа?!» — останавливаю самого себя. Сглатываю едкий противный комок, застрявший в горле. Будь моя воля, грохнул бы Шмелева на месте. Но нельзя… Нельзя, блин! Ради Линары, детей и нашего будущего.
— С ума сошел, Трофимушка? — весело сетую я. — С дуба рухнул?
— Было б здорово, — чешет он широкий затылок. — Ты что задумал, Назарет?
— Поймаю старого козлика. Пинками погоню в суд. Пусть там легко и радостно даст развод моей любимой, — веселюсь я раньше времени. И сердце екает от предчувствия. — Все под контролем! Ничего не случится. Подумаешь, у ручья прихватить Федюльку. Взять за шкварник, и в суп. То есть в суд. А там и люди Педагога подтянутся, — размышляю я вслух, а у самого в башке загораются сигнальные огни. А эта иллюминация никогда ничего хорошего не сулит.
— Доставай камуфло, — велю я Трофиму и, заметив мигающий глазок, переключаюсь на камеру, передающую информацию в реальном времени. С едкой усмешкой наблюдаю, как на крыльцо выходит довольный Шмелев. Как хорек, щурится на солнышко, поднимающееся над деревьями. А затем словно по заказу сует свой мятый пряник в камеру наблюдения. Замечает чуть мигнувший зрачок объектива и, ловко подпрыгнув, несмотря на преклонный возраст, тянет на себя замысловатое устройство. Сигнал, естественно, пропадает!