Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)

Неизвестен 3 Автор

Председатель: Вы сейчас задали вопрос? Не будете ли Вы любезны сформулировать вопрос?

Балаховский: Простите, но я хотел бы ответить на последний вопрос.

Кауфман: Это не было вопросом. Я хочу задать другой вопрос.

Балаховский: В таком случае я хотел бы ответить на сделанные Вами замечания.

Кауфман: Ваш ответ меня не интересует.

Балаховский: Но я настаиваю на том, чтобы мне разрешили ответить.

Председатель: Отвечайте на вопрос, пожалуйста.

Балаховский: Страдания в лагере имели место повсюду, а не только в блоке, где производили эксперименты. Они были в карантинных блоках, эти страдания испытывали все, кто находился в лагере. Эти люди

умирали ежедневно по несколько сот человек. Царством мук и страданий были все концентрационные лагеря.

Кауфман: Скажите, существовали какие-либо инструкции относительно того, что об этих экспериментах вообще нельзя говорить?

Балаховский: В принципе эти эксперименты были совершенно секретными. Всякое неосторожное упоминание об экспериментах, могло быть немедленно наказано смертной казнью. И я должен добавить, что очень немногие знали подробности относительно экспериментов.

Кауфман: Господин свидетель, Вы говорили об осмотрах лагеря, которые имели место, а также и о том, что медсестры от немецкого Красного Креста посещали лагерь, а также военнослужащие и что также имели место отпуска для некоторых политических заключенных. Скажите, Вы когда-либо присутствовали при таком осмотре лагеря?

Балаховский: Я присутствовал при всех посещениях лагеря, которые были мною упомянуты.

Кауфман: Скажите, посетители этого лагеря видели, что производились инъекции в область сердца, или видели ли они, что дубились куски человеческой кожи? Скажите, присутствовали ли эти посетители при издевательствах?

Балаховский: Я не могу утвердительно ответить на этот вопрос. Могу указать лишь на то, что посетители проходили через мой блок. Чтобы попасть в него, нужно было пройти почти через весь лагерь. Я не знаю, куда могли пройти посетители до или после того, как они попадали в блок, в котором я находился.

Кауфман: Скажите, кто-либо из Ваших товарищей, может быть, говорил Вам о том, что эти посетители лично присутствовали при этих эксцессах? Да или нет?

Балаховский: Я не понимаю вопроса. Будьте добры, повторите его пожалуйста.

Кауфман: Может быть, кто-либо из ваших товарищей говорил вам о том, что посетители лагеря сами присутствовали при подобных эксцессах?

Балаховский: Я ни разу не слышал о том, чтобы посетители присутствовали при совершении экспериментов или при подобного рода действиях. Единственное, что я могу сказать, говоря о дубленой коже, это то, что я своими глазами видел унтерофицеров или офицеров СС, точно я не помню, были ли это унтерофицеры или офицеры, которые выходили из 2-го блока с дубленой кожей в руках, но это были эсэсовцы, а не какие-либо другие посетители лагеря.

Кауфман: Скажите, эти посетители, особенно медсестры из Красного Креста, знали о том, что эти эксперименты с точки зрения медицины были совершенно бессмысленными, или они только хотели посетить лаборатории, осмотреть оборудование и т. п.?

Балаховский: Я еще раз говорю, что посетители входили в мой отдел лаборатории, где они видели то, чем там занимались, то есть заполнение пробирок в условиях стерильности, но я не могу сказать, что видели они до и после этого. Мне лишь известно, что посетители, о которых я говорю, курсанты люфтваффе и представители из Красного Креста - осматривали все оборудование блока. Однако, они вне сомнения знали, каково происхождение этой культуры и могли предполагать, что эксперименты производились на людях, так как там имелись таблицы, графические изображения, которые отражали различные стадии развития культур. Правда можно было подумать, что кровь брали у обычных больных тифом, а не больных, которые были заражены тифом искусственным путем. Я искренне полагаю, что основной

массе посетителей не были известны все жестокости, которые происходили в 46-м блоке. Но невозможно было для посетителей, которые проходили в лагерь, не увидеть того, в каком плачевном и ужасном состоянии находилась основная масса заключенных лагеря...

Кауфман: Вы говорили о том, что политические заключенные могли временно покидать лагерь. Знали ли эти заключенные о тех эксцессах, которые имели место в лагере, и если они об этом знали, имели ли они право говорить об этом в Германии?

Балаховский: Очень немногим политическим заключенным, причем исключительно немцам, разрешали отлучаться из лагеря. Это были заключенные, которым эсэсовцы доверили ответственные должности в лагере и которые находились в лагере не менее десяти лет. Это, например, был "капо" Карл, начальник столовой войск СС, который отвечал за эту столовую. Он получил двухнедельный отпуск для того, чтобы посетить свою семью в Цейтц. Этот "капо" находился на свободе в течение десяти дней и мог рассказать своей семье все, что знал, но я абсолютно не знаю, делал он это или нет.

Я могу лишь сказать, что, безусловно, он должен был соблюдать осторожность. Во всяком случае, все заключенные, которые получали разрешение на отпуск, провели в лагере много времени, о чем я уже сказал, и были в курсе почти всего, что в нем происходило, в том числе они были в курсе экспериментов.

Кауфман: И последний вопрос. Если считать, что люди, о которых Вы здесь говорили, все-таки говорили что-либо своим семьям, даже пусть с условием хранить все в тайне, но руководство лагеря узнало бы об этом, не думаете ли Вы, что в результате этого могли последовать даже смертные казни?

Балаховский: Безусловно, если семьи не хранили это в тайне и об этом узнали бы эсэсовцы, в данном случае, безусловно, заключенным грозила смертная казнь.

Кауфман: Благодарю Вас.

ИЗ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ Ф. БУА

{IMT, vol. 6, p. 263-278}

– --------------------------

Стенограмма заседаний

Международного военного трибунала

от 28 и 29 января 1946 г.

Дюбост: Свидетель, показания которого я попрошу Трибунал выслушать, должен уточнить один важный момент, который оставался невыясненным в течение нескольких недель. Трибунал помнит, что во время представления доказательств моими американскими коллегами встал вопрос, приезжал ли Кальтенбруннер в лагерь Маутхаузен? В качестве доказательства я представляю свидетельские показания господина Буа, который должен показать Трибуналу, что Кальтенбруннер был в Маутхаузене. У свидетеля есть фотографии, на которых зафиксирован этот визит и Трибунал ознакомится с ними.

Председатель: Очень хорошо. Ваше имя?

Буа: Франсуа Буа.

Председатель: Повторяйте за мною слова присяги...

(Свидетель повторяет слова присяги)

Дюбост: Вы француз?

Буа: Я испанский беженец.

Дюбост: Вы родились 14 августа 1920 г. в Барселоне?

Буа: Да.

Дюбост: Вы фоторепортер? И Вы были заключены в лагерь Маутхаузен с...

Буа: С 27 января 1941 года.

Дюбост: Вы представили следователям некоторое количество фотографий?

Буа: Да.

Дюбост: Они будут демонстрироваться на экране и Вы покажете под присягой, в каких условиях и где Вы сделали эти фотографии?

Буа: Да.

Дюбост: Как Вы достали эти фотографии?

Буа: В связи со своей профессией я попал в Маутхаузен в отдел по установлению личности заключенных в лагере. Там имелся фотоотдел. Разрешалось фотографировать все, что происходило в лагере, для отправки этих фото верховному командованию в Берлин.

(Демонстрируются фотографии)