o 26827bf23e6c9ef9
Шрифт:
было,
потому что, когда я сказал: "Да, это слишком важно, чтобы заниматься этим
на
голодный желудок", подопечный заметно повеселел. А когда я добавил:
"Лучше
вернуться сюда после обеда и тогда подумать как следует", он уже был
на
полпути к двери. Когда он вышел на улицу, победа была за мной. Я показал
ему
разносчика газет, выкрикивающего дневные новости, и автобус No 73; и, прежде
чем он коснулся подножки
бы
странные вещи и мысли ни приходили в голову, когда уединишься с
книгами,
здоровая доза "настоящей жизни" (под которой я в нем подразумевал автобус
и
разносчика) сразу покажет, что таких вещей "просто нет".
Он знал, что избежал опасности, и позднее любил говорить о
"том
неизъяснимом чувстве реальности, которое надежно защитит от
крайностей
чистой логики". В настоящее время он благополучно пребывает в доме
отца
нашего.
Улавливаешь, в чем тут дело? Благодаря процессам, которые мы
пустили в
ход несколько веков тому назад, людям почти невозможно верить в
незнакомое и
непривычное -- у них перед глазами всегда есть знакомое и привычное.
Набивай
до отказа своего подопечного обычностью вещей. Но не вздумай
использовать
науку (я имею в виду науку настоящую) как средство против
христианства.
Наука вынудит его задуматься над реальностями, которых он не может
ни
коснуться, ни увидеть. Среди современных физиков есть печальные
тому
примеры. А если уж ему непременно нужно барахтаться в науке, пусть
займется
экономикой или социологией. Не давай ему убежать от этой
бесценной
"действительной жизни". Пусть лучше совсем не видит научной
литературы.
Внуши ему, что все это он уже знает, а то. что ему удается подхватить
из
случайных разговоров и случайного чтения, "достижения современной
науки".
Помни, ты там для того, чтобы его обманывать. Судя по
высказываниям
некоторых из вас, молодых бесов, можно подумать, что вы поставлены учить
их!
Твой любящий дядя Баламут.
ПИСЬМО ВТОРОЕ
Мой дорогой Гнусик!
Весьма досадно было узнать, что твой подопечный обратился. Не тешь
себя
надеждой, что избежишь положенного наказания (хотя я уверен, что в
минуты
успеха ты не тешишь себя надеждами). Надо спасать положение. Не
нужно
отчаиваться -- сотни людей, обратившихся взрослыми, побыли в стане
Врага,
исправились, и теперь они с нами. Все
душевные, и
телесные, льют воду на нашу мельницу.
Один из великих наших союзников в нынешнее время -- сама церковь.
Пойми
меня правильно. Я говорю не о той самой Церкви, которую мы видим
объемлющей
пространство и время, укорененной в вечности, грозной, как полки
со
знаменами. Это зрелище, признаюсь, способно устрашить самых
смелых
искусителей. Но, к счастью, та Церковь невидима для людей. Твой
подопечный
видит лишь недостроенное здание в псевдоготическом стиле на
неприбранном
строительном участке. Войдя же внутрь, он увидит местного
бакалейщика с
елейным выражением лица, а тот предложит ему лоснящуюся маленькую
книжку,
где записано содержание службы, которое никто толком не понимает, и
еще
книжечку в потертом переплете, содержащую искаженные тексты
разных
религиозных песнопений, в большинстве своем плохих и напечатанных к тому
же
мелким шрифтом. Когда он сядет на свое место и оглядится, он увидит как
раз
тех соседей, которых он избегал.
Тебе следует в полной мере их использовать. Пусть его
мысли
перескакивают со слов "Тело Мое" к лицам и обратно. При этом, конечно,
никакого значения не имеет, что за люди сидят на скамейках. Ты, может
быть,
знаешь, что кто-то из них -- великий воин в стане Врага. Неважно.
Твой
подопечный, слава нашему отцу, от природы глуп. Если только кто-то из
них
плохо поет, носит скрипучие сапоги, нелепо одет или отрастил
двойной
подбородок, твой подопечный легко поверит, что в религии этих
смешных и
нелепых людей должно быть что-то смешное и нелепое. Как ты знаешь, сейчас
в
голове подопечного обитает представление о "христианстве", которое
он
называет "духовным", но это сильно сказано. Его голова забита
хитонами,
сандалиями, доспехами, босыми ногами. Тот простой факт, что люди, окружающие
его в церкви, одеты по-современному, стал для него
(разумеется,
бессознательно) настоящим камнем преткновения. Не давай этому камню выйти
на
поверхность и не позволяй подопечному спрашивать себя, какими же он желал
бы
видеть прихожан. Следи за тем, чтобы все его представления были
посмутнее:
потом в твоем распоряжении будет целая вечность, и ты сможешь