О-3-18

Flora Macer

— Постарайся и правда умереть молча. Что бы с тобой ни делали, — вдогонку бросает Гириом, но детектив его не слушает.

Нет времени заходить в квартиру и пить кофе. Совсем не хочется напоследок постоять на балконе, глядя на ночное небо. Шайль это расслабит, и решимость уйдет. Нужно идти сейчас.

Пока еще рукоять сохраняет тепло.

***

— Дай мне сил, луна, — шепчет Шайль.

Она сидит на крыше здания. Правая рука нервно теребит револьвер. Левая — держит сигарету. Фильтр нещадно сминается пальцами,

и щепотки табака валятся на камень.

— Это последняя ночь. Станет легче, станет, — Шайль с тоской смотрит в небо.

«Левиафан», «Соловей», полпачки сигарет, колотящееся сердце и куртка старого друга. Это все, что есть, и все, что нужно.

Детектив откладывает револьвер. Зажимает сплющенный фильтр клыками. Зажигалка с тихим щелчком высекает из кристалла магическое пламя. Огонь захватывает частично опустевшую гильзу сигареты, пляшет на кончике, подбираясь к табаку. Сухо трещит, придавая дыму нужный вкус.

— Я справлюсь. А если нет, то так и должно быть.

Шайль нервно дергает ногой. События прошедшей недели вертятся в голове. Она снова и снова прокручивает детальки дела.

Хойк — замыкающее звено. Девушка разгадала все от начала и до конца. Бибик — нанятый фармацевт, Зельда — невинная жертва, за бардаки в городе ответственнен… Хойк. Мэр просто ошибся. Шайль нужно подчистить результат ошибки.

Последнее дело оказалось самым крупным. Детективу прежде не приходилось бегать по всему Освобождению и нарушать закон, чтобы получить нужные ответы. Удовлетворена ли Шайль? В каком-то смысле, да. Она волколюд, она детектив, а револьвер — судья. Все вышло как надо.

Сигарета, едва ли скуренная, летит с крыши на землю. Девушка пихает «Левиафана» в кобуру, хватается за холодную лестницу пожарного спуска. Ярко-красные кроссовки, цвет которых с трудом угадывается под светом луны, ступают неслышно. Люк прямо внизу. Вход в царство смерти. Там сейчас спокойно. Но с приходом Шайль все изменится.

Детектив подхватывает с земли арматуру. Поддевает ею люк, без особых усилий сдвигает тяжелый пласт металла. Заглядывает внутрь.

Там есть свет. Если есть свет… значит, наводка верна. Время спускаться.

Шайль напоследок вдыхает смрадный воздух О-3. Хотя за последние дни он стал чуть мягче.

Спуск проходит без проблем. Скобы надежно вбиты в камень, а света хватает, чтобы не оступиться. Вскоре детектив спрыгивает вниз. Озирается. Встречает недоумевающие взгляды волколюдов. До них два метра. Парень и девушка. Последняя прижата к стене. В их глазах плещется страсть, не успевшая смениться удивлением.

— Какого хе…

Вопрос тонет в грохоте выстрела. Волколюда бросает на камень. Его самка не визжит — хватается за здоровенный боевой нож. Шайль даже не успевает перевести руку, как получает опрокидывающий удар.

— Получай, гнида!

Шайль рычит от боли, одной рукой удерживает кисть противника, другой прислоняет «Левиафана» к телу. Достаточно одного выстрела.

Девчонка содрогается, стену

орошает кровью. Короткий удар рукоятью в лицо. Волколюдка заваливается в сторону, оставляя нож в боку Шайль.

— Скотина… — хрипит детектив, выдергивая широкое лезвие.

От боли мутится в глазах. Удар был метким, и будь Шайль человеком, на этом все и кончилось бы. Печени кранты.

Тело цепенеет. Кровь горячим потоком пропитывает футболку. Детектив торопливо вонзает клыки в еще живую жертву.

— Не вздумай… — хрипит самка.

Она пытается обратиться, но толку мало: Шайль выгрызает куски из глотки, подтягивает тело к себе, прикрываясь от опасностей. Вовремя.

Эхо разносит чужие крики по тоннелям. Слышен торопливый бег. Ругань. Шайль отчаянно глотает кусок за куском. В этом нет жажды или удовольствия — лишь тяга к жизни.

— … мать!

Крик смешивается с выстрелами. Добыча Шайль получает несколько пуль, вздрагивает, разбрызгивает кровь. Детектив прячется за мертвым щитом, вжимается в стену, вскидывает револьвер.

Курок исправно бьет по капсюлям. Крупнокалиберные пули выедают куски бетона, брызжут осколками металла и камня. Стрелявший прячется в укрытие.

Шайль не слышит, о чем они кричат. Звон в ушах мешает. Тело все еще слабое от раны. Нужно вставать.

В одной руке нож, в другой — револьвер. Детектив вскакивает на дрожащие ноги, не спуская глаз с угла, за которым прячется еще одна жертва.

Прыжок через канал с помоями получается не очень удачным: Шайль с трудом долетает до противоположного края, почти соскальзывает. Пуля рассекает плечо, разрывая ткани куртки и тела. Еще один выстрел со стороны Шайль. Детектив вспрыгивает, вжимается во влажную стену, направляя револьвер вдоль нее. Торопливо вышагивает, стараясь держать мушку в нужном месте.

Замирает перед поворотом. Враг там. Мимолетная нерешительность овладевает телом, и Шайль приходится закусить губу. Выставить нож перед собой, задрать ствол револьвера.

Выдох сливается с шагом. Волколюд метит прикладом в лицо, удар проходит вскользь, оставляя на виске ссадину. Лезвие ножа влезает под челюсть. Шайль оставляет клинок в ране — хватает противника, прижимает к себе, вгрызаясь в шею с удобной стороны. Рвет, глотает, давится кровью и жестким мясом, пятится обратно за угол. Винтовка мешается, повиснув лямкой на плечах умирающего.

Тело обмякает под ногами Шайль. Она утирает губы, сплевывает. Осторожно выглядывает: там пока никого. Только пустой тоннель, освещаемый кристаллами.

«Левиафан» ныряет в кобуру. Отобрав у мертвеца «Шпалу» и горсть патронов к ней, Шайль торопливо заряжает винтовку. Выдыхает.

Во рту чужой вкус, чужой запах. Грудь болит, но теперь уже не болью смертельной раны — а досаждающим нытьем плоти. Орган сросся быстро. Даже безмордые способны хорошо регенерировать, если есть мясо.