О-3-18
Шрифт:
Грохот. Это последнее, что успела различить Шайль перед тем, как рухнуть на пол, лишившись дыхания. Обрывки мыслей продолжают вертеться в полегчавшей голове, словно что-то еще можно изменить.
Можно ли?
***
У каждой хорошей истории должен быть эпилог. В этой истории его нет. Наверное, она недостаточно хороша для этого.
В захламленной квартире проснулась девчонка. Молодая, тощая, с глубоко запавшими глазами. Ее ирокез, так старательно поставленный когда-то, теперь
Девчонка проснулась не сама. Из коридора доносился звонок. Кто-то настойчиво давил в кнопку, заставляя кристалл тарахтеть назойливым писком.
— Ай, #^&>?… иду, иду я! — кричит хозяйка квартиры.
Дверь распахивается. За ней стоит довольно плотный парень.
— Ты кто?
— Жорж, — невозмутимо отвечает гость, словно не удивляется тому, что его не узнали. — Я пришел занести твои тексты. Ты просила.
— Какие тексты?
— Песен. Тексты песен. На, держи.
Девчонка принимает бумажный пакет. Заглядывает внутрь и видит там множество листков. Удивительно, они настолько тяжелые… Или руки слишком слабые?
— Удачи. И да, — Жорж отводит взгляд. — Извини, что так вышло. Мне пришлось уйти.
— О чем ты?..
— Мне пора, пока-пока!
Плотный парень торопится вжать кнопку лифта. Он игнорирует непонимающий взгляд, направленный из дверного проема. Двери лифта закрываются за Жоржем с дребезжанием, а девчонка с громким щелчком запирается в квартире.
Не сразу, но она понимает, что встретила незнакомца совершенно голой. Это не вызывает никаких чувств. Пакет с «текстами» летит на кровать, а следом — и худое тело с торчащими через кожу костями. Тяжелый выдох. Пальцы с черным маникюром вытаскивают один из листков.
— Я пустая флейта в мире без отверстий, воздуха и слуха… — бормочет вслух, пытаясь вспомнить, как читать буквы. — Что за хрень?
Взгляд тянется к гитаре. Словно сам собой. Девчонка понимает, что если взять инструмент в руки, слова станут легче.
Раздраженно взъерошивая неухоженный ирокез, хватается за гриф. Тянет тяжелую гитару к себе, укладывает на бедро. Деревянный корпус неприятно холодит кожу. Пальцы зажимают аккорд, который девчонка не знала, но пальцы почему-то знали.
— Я… пустая флейта… — напевает, перебирая струны. — Нет, херьня.
Хмурится, пытаясь понять. Рука сама собой ударяет по струнам. Снова и снова, создавая ритмический рисунок.
Девчонка вспоминает. Она ведь рокер. Перекидывает лямку через шею, вскакивает. Пальцы зажимают другой аккорд. Теперь уже увереннее.
— Я!!! — кричит девчонка, вмазывая пальцами по струнам.
Кристаллы вибрируют, усиливая звук, и девчонка чувствует, как по ушам режет болью. Но все равно продолжает. Продолжает терзать гитару, рвать связки, выкрикивая странный текст. Получается нескладно, но при желании неумелый стих удастся вложить в ноты и темп. Девчонка просто пока не знает, как.
Со
— С утра пораньше, скотина! — кричит дед, брызгая слюной и игнорируя наготу собеседницы. — Отложи ты хоть на день! Я тебя пристрелю, дрянь ты мелкая! Ты хоть понимаешь, сколько из-за тебя шума?! Не провоцируй меня!
— Да пошел ты %^#$&, — апатично отвечает девчонка, захлопывая дверь перед носом соседа.
Ответ вырвался сам собой. И выглядит естественным. Настолько, что девчонка даже ударяет по струнам, криком повторяя, куда нужно отправиться шумному деду.
— Ха, а неплохо звучит, — хмыкает, возвращаясь в спальню и скидывая гитару на кровать.
Стягивает со стула кожаные штаны, с трудом натягивает их. Тянется к майке, которая слишком большая для такого худого и слабого тела…
«Нитро». Бутылка стоит на столе. В ней еще есть немного лекарства. Рокерша окидывает взглядом комнату, замечая целые кучи пустых склянок. Все с одинаковыми этикетками, но разными датами.
— Охренеть… — шепчет. — Это я выпила? Ох, теперь ясно…
На глаза попадается залитый кровью листок. Рокерша наклоняется, пытаясь разобрать написанное.
«Поговорить с психологом»?.. Это шутка? Палец скользит по кровавому пятну. Оно закрыло собой адрес, но девчонка почему-то помнит его.
— Ну лан.
Пожав плечами, натягивает майку. Сверху — куртку. Странноватую. На ее спине две буквы: «Ф. М.» Ярко-бирюзовые. Светящиеся. Переливающиеся. Девчонка поправляет воротник и вдруг понимает, что это куртка полицейского образца. Ткань слишком плотная. Чувствуются защитные пластины, вшитые в спину и бока. И это явно не ее размер: подол ниже задницы. Впрочем, плевать. Носить все еще удобно.
Обувшись в массивные сапоги, напоминающие берцы, девчонка дрожащей рукой запихивает листок со списком из одного дела в карман. Обычный день самой отстойной рокерши во Всемирье начинается.
***
Психологом оказалась женщина достаточно… преклонного возраста. Ее усталый взгляд сразу выдает подробности несчастливого брака и… наверное, какой-то большой личной проблемы.
— Итак… Надин, мы давно не встречались.
— Ага, — кивает рокерша, закидывая ногу на подлокотник кресла. — Решила вот тряхнуть стариной.
— Начнем с простого. Помнишь мое имя?
— Не-а.
— Зельда. Приятно познакомиться, Надин. Снова, — женщина с вежливой улыбкой вертит ручку в пальцах.
— Вы типа обостряете? Я знаю, что мне херово, док. Давайте не нагнетать, жизнь крутая.
— Ты что-то еще помнишь? Может, помнишь что-то тревожное?
— Не-а. Не особо, — Надин качает головой, кривит губы в пренебрежении. — Все круто. Погода сегодня классная, прошлась с ветерком.
Сигарета «Забастовки» вылезает из кармана куртки. Такая помятая и несчастная, что по ней можно писать икону. Рокерша закуривает, парой коротких затяжек распаляя табак.