О-3-18

Flora Macer

Кабинет, в котором принимает мэр Совински, оказался не так уж далеко, вопреки ожиданиям Шайль. Всего лишь завернуть в коридор и дойти до пятой двери слева. Мираль стучится, ожидая ответа с той стороны, а детектив задирает голову: она помнит, что в ратуше огромное количество этажей.

Если мэр сидит на первом, то кто сидит на верхних? Уборщики? Ха-ха. Картинка сложилась как раз в тот момент, когда Мираль дождалась ответа и схватилась за ручку двери.

— Погоди-ка, — Шайль перехватывает предплечье работницы. — Ты меня дуришь?

— В

смысле?.. — удивленно спрашивает Мираль.

— За этой дверью нет мэра.

— Он там!

Шайль вздыхает и отталкивает работницу от двери. Трет переносицу стволом пистолета, пытаясь понять мысль, которая сидит в голове.

— Стой здесь. Убежишь — по запаху найду.

Мираль нервно кивает. Шайль толкает дверь. За ней — скромный кабинет. За столом сидит мужчина. Бодрый. С гладким лицом. Мэр Совински, прямо с плаката.

— Вы посетитель? — вежливо спрашивает мужчина, сцепляя пальцы в замок.

— Да. Вы мэр Совински? — Шайль не торопится заходить в кабинет.

— Вы пришли по адресу. Проходите. О чем хотели поговорить? — мужчина делает приглашающий жест, указывая на стул напротив.

— Вы мэр? — повторяет детектив.

Мужчина хмурится. У него тоже последние несколько дней были очень неудачными и нервными. А теперь на пороге стоит девушка в полицейской куртке. Еще и с лицом… что-то не то.

Ах, если бы мужчина мог надеть свои очки!

— Проходите пожалуйста, — повторяет мэр.

— Ответь на вопрос, придурок. Ты — Совински?

Мужчина уже много раз слышал этот вопрос. Многие не верят. Поэтому отвечать научился так, чтобы убеждать, но не нарушать закон о неподдельности личностей:

— Вы пришли к мэру поговорить, и у вас есть шанс поговорить. Не тратьте мое время, я очень занятой человек. Садитесь и говорите, что у вас за проблема.

Посетительница поднимает руку. Мужчина легко узнает пистолет.

— Стойте!!! — вскрикивает, вскидывает ладони. — Я не мэр, я не мэр, не стреляйте!

Мужчина может пойти на косвенную ложь, если перед ним сидит недовольный банкрот. Может соврать какому-нибудь юному студенту, который хочет пообщаться с мэром для своей дипломной работы. Мужчина может хитро врать кому угодно, но только пока за это платят рубли и пока нет риска для жизни.

— То-то же, — сплевывает посетительница и закрывает дверь.

Мужчина с облегчением выдыхает. Он чувствует, как руки бьет нервная дрожь, как подмышки неприятно потеют. Ему очень хочется потереть лицо, но это размажет толстый слой грима. В котором он задыхается.

Если бы десять лет назад кто-то сказал молодому студенту, что учеба на актера приведет его в эту ратушу, в это кресло… он бы отказался от своих амбиций и пошел бы на какой-нибудь завод в О-2. Так проще. Жить без иллюзий, без шанса увидеть, как рушатся все те мечты, что выстраивались детским разумом…

Никому не нужны действительно хорошие пьесы. За них почти не платят. Зато за лживую, стрессовую работу двойника — платят. Слишком хорошо, чтобы можно

было держаться за глупые надежды и идеалы.

***

Настоящий мэр Совински отложил ручку и вытянул ноги, упираясь носками тапочек в стенку письменного стола.

— Доминик, пожалуйста, потерпи несколько месяцев, — терпеливо попросил мужчина, обращаясь к изображению, транслируемому кристаллом. — Я не говорю «нет», я прошу подождать. Ладно?

— Хорошо. Просто чтобы ты знал…

— Я знаю. Мы потом еще раз обсудим. Идея замечательная. До связи.

Палец мэра стукнул по кристаллу, обрывая звонок. Взгляд перевелся на другое изображение. Суровое лицо начальника полиции было обеспокоенным.

— Что там сейчас? — спросил мэр.

— Я отозвал всех.

— Молодцы. Не надо шуметь.

— Вы уверены? Она может стать проблемой…

— Все хорошо. Занимайтесь ежедневным патрулированием, с остальным я разберусь.

— Мэр, если с вами…

— Не трать мое время, — вежливо улыбнулся Совински.

— Простите. Берегите себя.

Начальник полиции отключился самостоятельно. Мэр вздохнул, помассировал виски. Лицо его было изможденным. По-настоящему. Горожане Освобождения думают, что мэр — это некая публичная личность, которая всем обязана своим местом в ратуше. Едва ли кто-то понимал реальную картину. Впрочем, Совински знал, что самый лучший инструмент влияния на массы — это коктейль из лжи и правды. Актеры, усаженные на первом этаже, это та самая доля вранья, которая необходима.

Совински продолжил писать. Бумаги, разложенные по столу, касались самых разных вещей. Некоторые требовали «слепые подписи», некоторые — детального ознакомления. А некоторые мэру нужно было исписывать от и до. Сейчас мужчина заполнял.

Говоря откровенно, Совински слишком умен для должности мэра. Он знает, что мог бы вполне неплохо справляться с ролью одного из членов совета Всемирья. Но что-то, как всегда, пошло не так.

Даже по данным тестирования Совински — гений. Его мозг способен одновременно анализировать несколько разных вещей. Его усидчивость почти неподражаема. Рациональный подход находится в идеальном балансе с живым воображением. Мэр — человек, который способен руководить любым процессом, принимать самые сложные решения и находить выход даже в комнате без дверей и окон. Но он сидит здесь, в кресле мэра Освобождения. Пока человек, который и в подметки не годится Совински, ютится в столице Всемирья.

Несправедливость? Нет. Совински никогда бы так не сказал. Он склонен считать, что это — результат недостаточно хорошо просчитанного уравнения. Мэр ошибся, и он даже догадывается, в чем именно. Поэтому все сложилось не лучшим образом. Ему приходится работать на износ в городе, который не сможет окупить подобные вложения. Лучшие годы Совински уже отдал. Впереди только постоянные дозы витаминов и лекарств, чтобы мозги продержались еще хоть десяток лет. Потом наступит выгорание, а вместе с ним и конец «карьеры» в политике.