o 821465f126f17ac5
Шрифт:
Сидящий в углу изолятора: руки и ноги связаны, а лицо покрыто
укусами комаров, испещрено кровоточащими царапинами.
Я провела в Дебрях всего месяц. Мне повезло, и я нашла хоумстид
примерно через шесть часов после того, как покинула Ярмут. По
правде сказать, мне повезло дважды. Спустя неделю хоумстид
переместился на юг Рочестера, в Нью-Хэмпшир. Слухи о Рейде на
Дебри заставили всех понервничать. Я успела как раз вовремя.
Я должна была. Блу была
прокормить ее. Я бежала в панике, не разбирая пути, пытаясь
спрятаться, скрыться – без припасов, ничего не зная и даже не
надеясь выжить. Моя обувь была тесной и оставляла кровавые
волдыри размером с четвертак всего после нескольких часов ходьбы.
Я не умела ориентироваться на местности. Я не следила за тем, куда
иду. Ощутив жажду, я не смела остановиться у ручья, чтобы попить,
потому что боялась, что заболею.
Идиотка. Если бы я не набрела тогда на хоумстид, я бы погибла. И она
вместе со мной.
Малышка Блу.
С самого детства я не верила в Бога: еще с тех пор, когда увидела, как
отец, схватив маму за волосы, с силой ударил ее лицом о кухонный
стол. Я помнила ярко-красные брызги крови на линолеуме и то, как
один из маминых зубов, белый и сияющий, заскользил по полу, точно
игральная кость. Уже тогда я знала: никто не присматривает за нами
сверху.
Но в свою первую ночь в Дебрях – когда лес распахнулся, словно
пасть, и я увидела неясные очертания огней в темноте, маленький
ореол их сияния среди стены дождя, и услышала добрый голос
Грэндма, укутывавшей одеялом мои плечи; когда Мари, которая
только что во второй раз родила мертворожденного ребенка, взяла
Блу на руки и приложила ее к груди, и тихо плакала, кормя ее; и я
знала, что мы обе спасены – в тот момент мне показалось, что я, всего
на секунду, поверила в Бога.
– Мне нельзя с тобой разговаривать, – ответила я Тэку. Хотя тогда я
еще не знала его имени. У него не было имени, не было группы или
хоумстида; он был сам по себе. Мы звали его Вор.
Он засмеялся: - Нельзя, да? А что насчет всех этих россказней про
свободу по ту сторону границ?
– Ты Стервятник, – выпалила я, хотя слабо понимала, что это означает.
До сих пор я не видела ни одного, хвала Небесам, и не увижу еще года
два во время перехода, когда половину нашей группы уничтожили. – У
меня нет желания разговаривать с тобой.
Он поморщился.
– Я не Стервятник, – он поднял подбородок и посмотрел на меня. Тогда
до меня впервые дошло, что мы с ним, должно быть, одного
Из его внешнего вида и из-за манеры вести себя, я сделала вывод, что
Вор старше меня. – Я не никто.
– Ты вор, – сказала я, глядя в сторону. Всего месяц жизни в Дебрях – а
я даже не начала избавляться от страха перед ними. Парнями.
Он пожал плечами: - Я выживающий.
– Ты крал у нас еду, – говорю я просто. «Все подумали на меня» – эти
слова я оставляю при себе. – Так что, по моему мнению, ты
Стервятник.
На протяжении последних нескольких недель хоумстидеры стали
замечать недостачу в наших запасах, отсутствие пойманной добычи в
наших силках и странное опустошение за ночь одного-двух кувшинов
чистой воды. Напряжение среди нас росло, и я первой попала под
подозрение. В конце концов, я была новичком. Никто не знал, кто я и
откуда пришла, и что собой представляю, а кражи начались вскоре
после того, как мы с Блу присоединились к группе.
Поэтому Грэй – парень, который был кем-то вроде предводителя –
втайне стал следить за нами. Проснувшись посреди ночи, он обошел
все ловушки и силки, проверил склад и убедился, что все хоумстидеры
находятся у себя. На второй день таких обходов он поймал Тэка, когда
тот вытаскивал кролика из одной нашей ловушки. Когда он крал. Тэк
чуть было не пырнул Грэя ножом, пытаясь сбежать. Но он
промахнулся, и лишь порезал тому плечо. Грэю удалось схватить Тэка,
прижав его к земле – и с тех пор он находился у нас в плену. Мы не раз
спорили о том, как нам следует с ним поступить.
– Добро пожаловать в мир свободы, – Тэк плюет на пол справа от себя.
– Каждый имеет свое мнение.
Я вновь отвлекаюсь на Блу. Грэндма посоветовала мне не слишком
привязываться к ней. «Большинство из них не выживают в дикой
местности, – сказала она». Но я уже привязалась – в ту самую
секунду, когда нашла ее, когда ощутила ускользающий ритм ее
сердцебиения. Я знала, что она моя – и моей обязанностью было
оберегать ее.
Поначалу Блу плохо брала грудь, но по прошествии двух недель она
наконец стала нормально есть и постепенно набирать вес. Когда Мари
убаюкивала ее, я садилась рядом с ними и приобнимала Блу, как
будто бы могла чем-то помочь. Словно я поддерживала в ней жизнь,
вливая ее через кончики своих пальцев в вены и сердце малышки. Я
всюду брала ее с собой. Грэндма дала мне старый рюкзачок для