o 821465f126f17ac5
Шрифт:
улице. Я буду ждать вас там.
– Хорошо, – я стараюсь игнорировать странное ощущение у себя в
животе: большее, чем тошнота. Это нервное. Ненавижу нервничать,
это проявление слабости. Это напоминает мне о прошлом, о звенящей
тишине моего старого дома и назревающей, растущей буре отцовского
гнева.
Каждый раз, убивая кого-либо, я представляю себе его лицо.
– Будь осторожна, Рэй. – На секунду я вижу перед собой Майкла,
мальчика, которого
у ребенка. Испуганное. – Лучше бы ты предоставила всю трудную
работу мне.
– А мне тогда какое удовольствие? – приложив ладонь к губам, я кладу
ее на грудь Тэка. Это наш знак. Ни один из нас не отличается
сентиментальностью, да и к тому же, это слишком рискованно –
целоваться здесь, в Зомбилэнде. – Увидимся на той стороне.
– На той стороне, – эхом откликается он и, выскользнув из фургона,
быстрым шагом пересекает улицу.
Я отсчитываю шестьдесят секунд, привожу в порядок свою одежду,
повернув зеркало, осматриваю зубы. Нащупываю спрятанный в
кармане куртки пистолет и проверяю карманы джинсов. Все в порядке.
Все на месте. Отсчитываю еще шестьдесят секунд, что помогает мне
справиться с нервами. Бояться нечего.
Я знаю, что я делаю. Мы все знаем. И очень хорошо.
Иногда я представляю, как я и Тэк рушим весь план – проигрываем
войну, всю эту борьбу, противостояние. Говорим «прощай», «увидимся
нескоро». Мы отправляемся на север и там сооружаем свой хоумстид,
вдали от всех и вся. Мы умеем выживать. Мы смогли бы. Ставили бы
ловушки и силки для дичи, удили рыбу, выращивали овощи.
Обзавелись бы целой кучей детишек и представляли бы, что другого
мира не существует. Пусть он хоть взорвется, мне все равно.
Мечты.
Прошло уже больше двух минут. Я открываю дверь фургона и
спрыгиваю на обочину тротуара. От дождя не осталось и следа –
теперь на улице стоит туман, а по водостоку по-прежнему хлещет
вода, унося с собой смятые кофейные стаканчики, окурки, рекламные
листовки.
Когда я толкаю входную дверь клиники, то словно попадаю в другой
мир: плотный зеленый ковер, начищенная до блеска фурнитура,
огромные настенные часы, отсчитывающие время. Не самое худшее
место, чтобы умереть, как по мне.
Тэк стоит у стойки ресепшен, постукивая по ней пальцами. Он
вскользь оглядывает меня, когда я вхожу в помещение.
– Прошу прощения, доктор, – лаборантка, сидящая за столом, яростно
жмет на кнопки телефона. Ее толстые пальцы унизаны тяжелыми
кольцами, глубоко врезающимися ей в кожу. – Проверка сегодня?
Должно
– Это запланированное мероприятие, – произносит Тэк голосом
старого располневшего исцеленного. – Все клиники подлежат
ежегодной контрольной…
– Извините! – подойдя к стойке, я громко прерываю его. Я немного
изменяю походку, просто для забавы. Мы с Тэком позже посмеемся
над этим. – Извините, – повторяю я чуть громче. Слишком громко для
открытого пространства.
– Подождите минутку, – просит меня лаборантка. Она поднимает
трубку и придерживает ее подбородком. Затем незамедлительно
оборачивается к стоящему рядом Тэку. – Прошу прощения, вы и
представить не можете, насколько мне стыдно за…
– Не стоит извинений, – отвечает тот. – Просто позовите кого-нибудь,
кто мог бы мне помочь.
– Эй, – я опираюсь на стойку обеими руками. – Послушайте, я к вам
обращаюсь.
– Мэм? – лаборантка теряется от страха. Уверена, она думает, что
клинику закроют лишь из-за того, что она перепутала даты плановой
проверки. – Я немного занята. Если у вас назначена встреча,
распишитесь и присядьте…
– Нет, мне не назначено! – я явно преувеличиваю, практически кричу
на нее. Тэк весьма правдоподобно смотрит на меня с отвращением. –
Я не собираюсь ждать! У меня эта жуткая сыпь, зудит все тело!
Я расстегиваю пояс и начинаю стаскивать с себя штаны, словно
собираясь показать ей свой голый зад. Тэк отпрыгивает назад, слегка
вскрикнув от омерзения, и тогда лаборантка практически отшвыривает
телефон от себя и бросается из-за стола.
– Сюда, мэм, пожалуйста, – она цепко хватает меня за руку. Я
чувствую запах ее пота, перемешавшийся с ароматом духов. Она
быстро уводит меня прочь от ресепшена – подальше от доктора
Говарда Риверса с его проверкой – чтобы я не могла никоим образом
навредить или помешать работе клиники. Мы проходим через
несколько двойных дверей и, наконец, оказываемся в длинном белом
коридоре. Я ощущаю всплеск возбуждения, легкий скачок адреналина,
как и каждый раз, когда все идет по плану. Свободной рукой я
нащупываю у себя в правом кармане кусок тряпки и маленькую
бутылочку и откупориваю ее большим пальцем. Содержимое
выливается на ткань, пропитывая ее. Ацетон, отбеливатель, и тепло.
Не так хорош, как хлороформ, но тем не менее.
– Доктор осмотрит вас через минуту, – говорит мне лаборантка. Она