О бисере, бусах и прошлом времени. Воспоминания московского коллекционера
Шрифт:
Кроме выдающихся способностей в области точных наук Наташа еще свободно владела английским, а ее произношение вызывало восторг у англичан. Кроме того, в ее активе был начальный французский и совсем неплохой для выпускницы советской школы немецкий. Она всегда с благодарностью вспоминала свою учительницу немецкого, которая так «вдолбила» им этот язык, что ее ученики поступали в иняз без всяких репетиторов. Но самое поразительное в Наташиных школьных воспоминаниях было то, что она знала всю школьную программу, включая грамматику всех изученных ею языков.
Наташа Рытова, 1972
Далеко не все Наташины воспоминания о школе были такими лучезарными. Когда она училась
1
«Канатчикова дача» – народное название Психиатрической клинической больницы № 1 им. Н. А. Алексеева за расположение в местности Канатчиково. – Прим. ред.
На работе Наташа была для нас непререкаемым гуру. Когда возникала какая-нибудь небольшая теоретическая задачка, она придвигала к себе чистый лист бумаги, брала ручку и начинала писать своим каллиграфическим почерком: «Предположим… зададим граничные условия… откуда… отсюда…» и так далее. Мы с трепетом следили за этим священнодействием. Как-то моя бабушка, узнав, что Наташа ходит на работу только два раза в неделю, призадумалась и посоветовала мне срочно перейти из экспериментаторов в теоретики. К немалому удивлению бабушки, я сказала, что с этим, пожалуй, ничего не выйдет. Действительно, для этого надо было получить пятерку по физике у Ландау, сделать диплом под руководством В. С. Вавилова, с отличием окончить физфак МГУ, быть членом семинара В. Л. Бонч-Бруевича и защитить диссертацию под его руководством. Наташина статья, опубликованная в 1966 году, цитируется до сих пор.
Иногда у нас с Наташей происходили бурные споры. Например, один из них касался принципиального расхождения во взглядах на раздельный и цельный купальники. Я считала, что дамам с особо безобразной фигурой не следует появляться на людях в бикини, а Наташа отстаивала права человека на принятие воздушных ванн независимо от конфигурации и мнения некоторых злобных окружающих.
В чем мы сходились всегда и полностью – это в категорическом неприятии лженауки и мракобесия. После очередного телевизионного диспута между учеными и какими-нибудь астрологами, экстрасенсами, священниками мы делились впечатлениями, насколько бледно выглядят «наши», которым не хватает задора, прямолинейности и отсутствия логики их конкурентов. В смысле темперамента и четкости формулировок нам обеим очень импонировал академик Виталий Лазаревич Гинзбург – бескомпромиссный борец с воинствующим невежеством. Сейчас, похоже, перевес оказывается скорее на стороне мракобесия.
Вспоминается один забавный эпизод: Алексей Венедиктов на «Эхе Москвы» со свойственной ему самоуверенностью взялся доказать, что даже в математике все относительно и два не всегда равно двум. В качестве примера привел предполагаемую драку двух взрослых мужчин и двух маленьких детей. Гневно зашипев, что это обозначает всего-навсего, что 2а не равно 2b, я выключила
Казалось бы, «персидская красавица», физик-теоретик, знаток поэзии должна была быть далека от всего земного. Ничуть не бывало! Наташа замечательно готовила. Ее тейглах до сих пор всем, однажды его вкусившим, является только в самых сладких снах. А как у Наташи все было сервировано! Она знала толк в хорошей посуде и первая оценила красоту фарфора ЛФЗ, когда там только начали выпускать их знаменитые чашки с подглазурным кобальтовым рисунком. Одной такой чашкой, подаренной Наташей, я до сих пор пользуюсь в особо парадных случаях. А рядом на полке стоит блюдо, подаренное ее дочкой Женей, и удивительная гармония в стиле этих вещей наглядно демонстрирует общность вкусов дарительниц.
Наташа обладала удивительной способностью обрастать друзьями: из любого возраста у нее оставалась на всю жизнь парочка-другая друзей. Причем все они оказывались людьми не случайными, а исключительно интересными, одаренными в самых разнообразных областях. В этом смысле меня поразила история девочки, с которой они дружили в первом классе и которую Наташа отыскала с помощью Интернета лет через 65 после того, как потеряла ее из виду. Кем стала эта девочка, я не помню, но ее дочь оказалась известной белорусской журналисткой и правозащитницей Ириной Халип, женой одного из претендентов на пост президента Белоруссии. Как только Наташа отыскала свою бывшую подружку, с ней и ее дочерью начали происходить какие-то совершенно невероятные события, за которыми мы следили, как за американским боевиком.
Ближайшей Наташиной подругой еще со школьных лет была ее соседка по подъезду Ира Трушкина (теперь Ирина Федоровна Ковалевич). Сейчас Ире уже за 80. Тем не менее она продолжает удивлять всех своей неиссякаемой энергией: долгие годы ухода за мамой, дожившей до 104 лет, заботы о больном муже и солидном количестве внуков нисколько не ослабили в ней желания «быстренько сбегать» с любимой невесткой на выставку или концерт. При этом каким-то непостижимым образом еще находится время для вышивания, в котором она достигла немалых высот. А у нас над дверью висит вышитый ею «дессю де порт» – венок из веток дуба, практически ничем не выделяющийся на фоне оставшихся от коллекции изделий 19 века.
Благодаря Наташе мы познакомились с Аллочкой (Аллой Воробьевой) и Саником (Исааком) Соколами. Насколько я знаю, издавна дружили еще семьи Рытовых и родителей Саника. Его отец, Яков Исаакович Сокол, был выдающимся специалистом в области черной металлургии. Начав работу токарем на заводе в Киеве, он впоследствии стал первым директором Челябинского металлургического завода. Под его руководством этот завод после начала войны был создан буквально на ровном месте вблизи Челябинска на базе эвакуированных металлургических заводов. В музее завода самоотверженной деятельности его первого директора посвящен большой стенд. Мы несколько раз читали биографию Якова Исааковича, которую теперь можно найти в Интернете, и каждый раз бывали потрясены талантом и мужеством этого необыкновенного человека. Качества эти он передал и нашему другу Санику, который долгое время работал на заводе «Серп и молот». Много лет назад они с Аллочкой уехали вслед за своим сыном с семьей в Израиль, и теперь мы видимся в основном по скайпу. Правда, один раз удалось побывать в их новом доме в Ариэле и провести вместе незабываемый вечер в первый день праздника Песах в 2015 году.
Последние годы жизни Наташа много времени посвящала изданию книги о своем отце и исследованию семейной родословной. Сейчас многие увлекаются генеалогией, но, в отличие от большинства, ей удалось найти на этом пути много интересного. В частности, одним из ее предков был знаменитый иерусалимский раввин Хаим Берлин, о котором сохранились многочисленные народные предания. Под редакцией Наташи в книге «Бабушка, Grand-m`ere, Grand-mother…» (М.: Этерна, 2008) были опубликованы отрывки из дневников бабушки Володи Шаврова.
Но самой захватывающей оказалась история ее деда со стороны отца. Воспоминания Наташиного отца С. М. Рытова о детстве опубликованы в книге «Сергей Михайлович Рытов» (М., 2012). Из них выясняется, что его отец, Михаил Михайлович Рытов, довольно рано оставил семью. Некоторое время Сережа жил с отцом в Одессе, но в возрасте 12 лет был отправлен к матери и больше отца не видел. Было это в 1920 году, и о дальнейшей судьбе Наташиного деда ничего известно не было. И вот, в 2011 году Наташа, роясь в Интернете, случайно обнаружила на парижском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа могилу его брата Владимира Михайловича Рытова, жившего одновременно с ним в Одессе. К ее большому сожалению, эту фотографию скоро убрали, и она не успела ее сохранить.