О боли

Алнашев Алексей

– Пожалуй, это реально…

Но что-то опять меня цепляет, и я выкрикиваю:

– Но так не бывает!!!

Все как отшатнутся от меня, а потом еще ближе льнут, создав плотное кольцо вокруг меня и деда. А старец, тоже стоявший в этом кольце, спокойно и мелодично спрашивает:

– Тебе это кто сказал, что так не бывает?

От этого вопроса я словно проваливаюсь в бездну, от падения меня прошибает потом, и я вдруг вспоминаю, как учительница говорила: «Сказка – ложь, да в ней – намек…»

А старец говорит:

– Ложь –

для слепца, чтобы ему было легче прятаться да укрываться от самого себя, чтобы умереть. А ты-то что? Целую жизнь станешь слушать кротов и глухарей, да строить свою жизнь, сбегая от самого себя к старушке смерти? Да вон они!

Старец показывает мне рукой в сторону леса, старики расступаются. А там… стоят старушки с косами.

– Иди, выбирай, есть всякие: кто – в белом, кто – в черном, которая седая да с распущенными и спутанными волосами, которая причесанная да с косами сплетенными. Хромые, дряхлые, дряблые – словом, всякие есть. Есть на любой вкус, на любой нрав. Выбирай! Но только одну. При жизни они каждому живому – спутники и советчики, а умирают только у одной. Так что не тушуйся, не тяни время, а прямо сейчас иди да выбирай. Они тебя уже давно ждут. С самого зачатия.

Я смотрю на старушек и от удивления сажусь прямо там, где стоял, ноги подкашиваются, что я не могу ни ползти, ни шагать. Страх меня так пригвоздил к земле, что я буквально в нее врос.

Старец, видя такое дело, спрашивает меня ласково, нежно:

– Сынок, ты спишь?

А я, не зная, что ответить, говорю:

– Нет, – да самого себя и своего ответа еще пуще пугаюсь, и мысль проскакивает: меня околдовали, силу в ногах отобрали, чтобы я не удрал, и меня хотят съесть – то-то и смертей привели всяких разных, чтобы поизголяться надо мной да помучить. Вырастили, выкормили, приучили – а теперь можно и съесть. Вот, думаю, сволочи!

… А вокруг тишина. Кругом в недоумении от моей реакции. Даже расступаются от меня, словно я заразный какой. «Вот ведь сволочи, – думаю я про себя, – даже жрать меня отказываются: отравятся, мол, сами помрут!»

От этих мыслей меня самого так смех и разбирает! А старики тут в пляс идут: мол, наконец-то, пришел в разум. И старец говорит:

– Спи, сынок, спи.

Я возмущаюсь:

– Как так?! Вы – жить, а я спать?! Нет!

А сам встаю и уверенным шагом подхожу к деду, расталкивая стариков, и говорю ему да миру:

– Нет! Я не сплю, и сказка – есть реальность!

Я подымаю руки к небу и проговариваю:

– Все неправда! Все ложь! Все не так! Я живу и жить стану!

А старец тихонько ко мне подходит и чуть слышно говорит:

– Сказка – жизнь, а тот, кто от нее отмахивается и говорит, что это ложь, – мертвец, или он просто еще спит, как спал до этого ты сам.

Как родной дух правит нашу жизнь и плоть

Тут я, обращаясь к старцу, со всем напором

спрашиваю:

– Дак все же, как дух правит тело?

А он, подражая мне, отвечает мне вопросом:

– Как дух правит жизнь?

Я тут опять сажусь. Язык не поворачивается – сказать хочу, а слов нет. А старец мне говорит:

– Вот так и правит: посмотри на себя: что здесь с тобой происходит? И как твой дух тебя в разум приводит?

Я немного думаю и вижу, что реальность пробуждает в нас наш родной дух, а дух горит желанием жить и огнем своего желания сжигает в нас же боль и прочих недругов. Только я хочу ему это сказать, как он спрашивает:

– А как твой дух правит твою плоть?

Снова на миг задумавшись, я вижу, что мое тело, как соты: в каких-то из них – мед, в каких – живность всякая, а дух огнем своего желания жить выжигает управленцев? И соты заполняет медом. Этим-то дух и правит тело. Как только я это увидел, старец говорит:

– Да именно так. Но единственное – это происходит в реальной жизни, в сказке. А чем ты станешь считать сказку – былью, или жизнью – это твой выбор.

Меня несколько коробят эти слова старца, но я, набравшись сил, с прежним упорством, спрашиваю его:

– А как дух правит жизнь?

– Дух живет в реальности, а в иллюзиях – умирает, засыпает, теряет силы. Реальность дает ему силы, и он правит жизнь, ведя человека к выполнению его первичной задачи, сметая на своем пути то, что мешает ему это сделать.

– А как это происходит?

– Посмотри, сынок, как это происходит с тобой здесь и сейчас? Что с тобой произошло, когда ты нырнул в реальность?

– Меня охватил страх неизвестности.

– Что он с тобой делал?

– Ослеплял меня, и я ничего не видел.

– А что произошло потом?

– Мне дали силы баба Лида и ты, да страх ушел, а я увидел всех и все.

– Кто же дал тебе силы?

– Вы.

– Разве мы? Что ты почувствовал, когда окунулся с головой в реальность?

– Силы.

– Так, а мы просто направили реальность в тебя самого, чтобы ты по своей душевной доброте, которой на самом деле нет, не расплескал эту силу, как расплескиваешь на бегу воду из наполненного сосуда. А что произошло с тобой потом?

– Я принял эту силу, и во мне проснулся мой родной дух. Он убрал мой страх, и я все увидел своими глазами.

– Только не глазами, а телом и душой. Глаза не могут видеть реальность и Небесный свет, это слепит глаза и выжигает их. А в иллюзиях человек закрывает плоть и душу в царстве небытия, в бескрайней бездне холода и грязи. Так, что дальше?

– Мои тело и душа раскрылись, стали воздушными, открытыми и слились в просторах этого мира, заполняя его собой. Да я сам заполнился им.

– Так. Принял его и впустил в себя реальность, а она оказалась такой, какой описывалась в сказках. Так?

– Да.