О чем молчала Мадонна Литта

Колпакова Яна

Аня курила траву и нюхала мефедрон: «Люди, которые курят лед, – конченые». Чего уж говорить о тех, кто кололся всем, чем придется. Но меня она на удивление принимала хорошо, потому что видела, как я пытаюсь завязать и какой доход я ей приношу. Рядом с Аней я чувствовала себя неполноценной. И она это считывала, понимала свое превосходство надо мной – неказистой одинокой мамашей. Могла запросто раскритиковать мой макияж, манеру речи или прическу. Но все же Аня испытывала жалость ко мне, приносила свою старую одежду, иногда кормила обедом. Я прощала ее едкие замечания, ведь она взяла на себя роль моего учителя. Я смотрела на нее, как на свое прошлое, где еще не осознавала, что

у меня проблемы с наркотой. Я рассуждала точь-в-точь как она. Аня не признавала себя наркоманкой. Предсказуемо, что ж! Однако ее мнение, что употреблять безвредно, если знаешь как, опровергали ее частые прогулы и агрессивное поведение. Я и клиенты уже привыкли, что она всегда минимум на полчаса опаздывала.

Тот день исключением не стал. Я встретила клиентку и начала подготавливать к наращиванию волос. Вдруг залетела Аня. Ей уже можно было ничего не говорить, я по ее лицу сразу понимала, что она в плохом настроении. Ее раздражение заполнило все помещение, даже девушка в кресле замолчала. Я боялась Аню такой, обычно это означало отходняк после ночного клуба. В таком состоянии она могла сорваться даже на клиента, не говоря уже о сотрудниках. Я старалась молчать. Мне важно было отпроситься на несколько дней, ведь я не знала, сколько времени потребуется, чтобы отойти. А работу я терять не хотела.

Я выполнила свою часть услуги и села на диванчик. Едва дождалась окончания Аниной работы. Когда клиентка захлопнула за собой дверь, я выпалила: «У меня ВИЧ…» Видно было, как моя «начальница» поменялась в лице, недовольную гримасу стерло сочувствие… Она медленно, будто старалась удержать равновесие, подошла к креслу для клиентов и стекла в него.

– Будешь? – протянула она мне, вытащив из кармана заготовленную папиросу. Конечно, меня не очень интересовала травка, но почему бы не начать с нее, чтобы время до того, как я достану что-то посерьезнее прошло в менее напряженном состоянии.

– Давай, – я подбежала к входу и несколько раз провернула ключ в замке… У нас был балкон с видом на Залив Петра Великого. Мы сели на раскладушки и раскурились. В глазах у меня все поплыло. Пошел приход.

– Поехали сегодня в клуб, – предложила Аня, выпуская дым в горизонт. Ветер разгонял запах «химки». Солнце, как большое печенье, обмакнулось в соленое море. Мы залипли на персиковый закат. Отключился поток назойливых тяжелых мыслей. Пришло искусственное умиротворение. Мозг перестал искать обязательный повод для радости. Мы просто улыбались…

– Почему бы и нет, – я затушила папиросу, – Недолго, я пообещала сыну, что мы завтра днем в кино сходим на мультик.

Для клуба надо переодеться, и мы разъехались по домам. У нее была просторная квартира в элитном доме с консьержем, А я хоть и жила неподалеку, но наши антуражи сильно отличались. У меня была небольшая квартирка в бывшем общежитии рядом с гудящей трассой. Кирпичный дом проеден грибком и сыростью. Со стен подъезда на меня смотрели граффити с адресами сайтов, где продавались, – конечно, они – наркотики. Рядом с мусоропроводом всегда воняли пакеты с отходами и собачьи экскременты. Лифт опять сломался, поэтому я старалась быстрее проскочить семь лестничных пролетов, чтобы не блевануть от запаха.

Скоро я уже входила в двери модного кафе.

– О, ну вот красотка! Пошел тебе мой размер, – в кои-то веки одобрила меня Аня.

Мы выпили несколько бокалов вина и отправились в «Селфи», самый пафосный клуб города. Аню тут хорошо знали, нас быстро провели через очередь. Она все созванивалась с каким-то Никитой. Он должен был привезти нам «меф». Мы взяли по лонг-айленду, прогулялись по всему танцполу. Встретила много знакомых

лиц, заезжали когда-то к моему бывшему мужу за наркотой. Я несколько лет не ходила по клубам, а ничего не изменилось. «Торчки все те же, в тех же заведениях. Изменилась я… Дошла до дна. Наверное, они и вправду не совсем конченые, раз столько лет держатся на плаву еще, и выглядят еще неплохо», – ко мне начала подкрадываться меланхолия, нужно было чем-то перебить эти мысли.

– Ань, ну что там? Где твой Ник? – Я старалась перекричать громкую музыку. Играл хаус, народ дрыгался. Аня, пританцовывая, потащила меня к зеркалу у туалета. Около него было тише.

– О, заодно сфоткаемся, – она начала позировать, приобняв меня, щелкая наши отражения. – Я тебе сейчас сразу перекину фотки. Ник написал, что он уже в клубе. Пойду поищу его. Постой здесь.

В туалете под красным освещением я застыла у стены, пока наконец, не вернулась Аня и не развернула желанный пакет. Мы стекли по стене на уровень унитаза с заскорузлыми каплями мочи.

Вернулись в общий зал. Звук в ушах немного приглушился. Музыка стала такой вязкой и ощутимой, что тело плыло в ней, словно под водой. «Ну вот ты на дне, скоро наступит утро, и ты поймешь, что ни хрена не изменится, у тебя по-прежнему будет ВИЧ, ты не отойдешь до завтра, уже третий час ночи. Какая ты мразь, подвела ребенка опять. Ты конченая…», – в голове снова заговорило. Мне стало казаться, что это уже даже не мои собственные мысли, а чей-то зловещий голос… Я отошла, чтобы еще занюхать, но тревога разыгралась сильнее. А голос все отчетливее и громче утверждал, что я полное ничтожество. Мои руки начало непроизвольно загибать, я сильно палилась. Аня постоянно одергивала меня и шипела, что я себя неправильно веду. Я вызвала такси, напоследок залпом выпив виски с колой – нужно было немного нейтрализовать наркотик. В машине я заглянула в кошелек, деньги у меня еще оставались на хорошую дозу. «Должно хватить на золотой укол», – абсолютно спокойно и отрешенно констатировала я про себя. То точно была я, вне сомнений. Зловещий голос на время заткнул алкоголь. Это был не первый раз, когда я пыталась наложить на себя руки… А тут была весомая причина… Точнее, как я люблю говорить, «все в комплексе».

– Возьмите, будет ожидание. – Я сразу протянула водителю пятьсот рублей, чтобы он не нервничал, что я сбегу не заплатив. Таксисты знают наизусть сомнительные адреса.

Я открыла галерею в телефоне, фотографии моего Гришеньки. По экрану покатились соленые капли. Меня сжирало огромное чувство вины, Я осознавала, что опять подвела своего маленького человечка. Я ненавидела себя…

Открыла WhatsApp. Посмотрела переписку с Кириллом… Последняя строчка болезненным эхом раздавалась в моей голове: «И что теперь? Я не готов до конца жизни заниматься сексом в презервативе. Ты сама себе испортила жизнь, ты сделала такой выбор». Аватарка была закрыта – он меня так и не разблокировал… Я безумно любила его… Страшно ненавидела себя. Несколько часов оставалось до рассвета, нужно было скорее уже все взять и добраться до дому… До того как утром все проснутся и что-то заподозрят.

Попросила водителя подождать неподалеку от здания, чтобы он не спалил меня. Оставила еще залог в двести рублей сверху. Ночью двери тубдиспансера закрыты. Я подошла к балкончикам стационара. Там всю ночь шла непрерывная торговля. Под балконами уже стоял какой-то нарк.

– Че там? Порох есть? Брал уже сегодня? – подошла я к нему.

– Пойдет, а ты откуда такая красавица? – прогнусавил чел, начесывая искривленный нос.

– Вижу, тебя нормально уже размотало.

– Эй! – послышался голос сверху. – Ты кто вообще?