О чем молчала Мадонна Литта
Шрифт:
– Яна… Расскажи, как класснуха?
– В этом году нам сказали, что будет другая училка, поэтому я хз… Слушай, а что за сижки у тебя, так пахнут приятно…
– Это Vogue ароматизированый, на, попробуй..
– Давай, – Ника затушила свою сигарету и принялась пробовать мою. – Слушай, а прикольно… Откуда ты к нам перешла?
– Я из гуманитарной гимназии…
– Ясно, прикольно, мы ведь гуманитарный класс… У тебя ничешные шузы, в этой школе вечная заморочка, что подобрать к этой дурацкой форме…
Видя, что у блондинки юбка сшита по другому фасону, укороченному, я начала оправдываться.
– Мне мать решила инкубаторскую
– Предки часто калят, меня мать заставляет сидеть на диетах, чтобы я была вообще, как куколка… В модели меня хочет отдавать!
Я оглядела Николь еще раз. Высокая, наверное, сто семьдесят пять сантиметров,, она и так была стройной, как фотомодель… Я была бы счастлива иметь такое тело, как у нее.
– Какие тебе диеты? Ты худышка!
– Спасибо! Ладно, пойдем, я тебя познакомлю с девчонками…
Николь мне очень понравилась. Я переживала, что теперь мне надо быть ей под стать! И почти сразу позвала ее на концерт Мишиной группы Distortion noise. Хотела показать, какой у меня классный парень!
Актовый зал предоставила семьдесят третья школа. Завуч хотела поощрять молодежь за творчество и разрешала так использовать помещение по вечерам. Мы быстро выпили банку коктейля в Щебальне, таком закутке с торца школы, и побежали в актовый. Внутри уже была куча народу с разных районов и школ. На сцене ждали барабаны, синтезатор, бас- и электрогитары, впереди стоял микрофон. Вышел мой вокалист. Я вспыхнула от радости и удовольствия. Народ зашумел. Миша начал называть по очереди участников группы, чтобы зал попривествовал каждого отдельно. И вот пошел звук, Миша начал петь их самую известную песню среди местных – «13». Сбоку от сцены начали слэмиться 6 парни. А мы с Николь качались прям по центру. Distortion noise исполнили несколько песен…
6
Производное от слова «Слэм»– действие публики на музыкальных концертах, при котором зрители толкаются и сталкиваются друг с другом.
Мой вокалист сел на край сцены:
– Следующую песню я хочу посвятить своей девушке. – Миша показал на меня. Я подпрыгнула и подбежала к нему, чтобы поцеловать под аплодисменты и восторженные крики присутствующих.
– Я люблю тебя! – Он сказала это в микрофон и встал на сцену. Я вернулась к Нике.
– Яна! Эта так классно! Он крутой! Ты крутая! Все девки с такими минами кислыми стояли. Так им и надо! Блиииин! Я так рада, так рада!
– И ты крутая! – я быстро обняла Нику за плечи. У меня был парень, который искренне любит меня, и новая подруга, которая искренне радовалась за меня. Остальное потеряло какую-либо важность. Я замерла, чтобы не спугнуть этот прекрасный момент жизни, а изнутри меня разрывали приятные вибрации от ЕГО голоса.
Глава 4
Конец 8 класса «Rette mich»
– Так! Перекидывается! Не трогай телефон!
Ника отправляла мне песню «Rette mich» по инфракрасному порту. Она обожала немецкую группу Tokio Hotel. Была настоящей фанаткой солиста, мечтала переехать в Магдебург, чтобы встретиться с ним, стала учить язык и культуру. Я же считала их творчество попсой. Меня отталкивало то, что вызывало массовый культ,
– Ник, мне кажется, у нас завтра уже наконец-то случится «это»… Он меня позвал к себе, его родители свалили в отпуск.
– Да ну?!… – Ника чуть не подавилась коктейлем. – Блин, я так рада… А ты точно готова к этому?
– Я-то да… Вот он – девственник…
– А ты нет разве?!
– Ну…
Я отвела глаза и отхлебнула большой глоток джин-тоника.
– В смысле? Ты не девственница?! – вскрикнула Ника и отобрала у меня банку.
– Ш-ш-ш… На, – я протянула ей пачку сигарет. – Ты – единственная моя лучшая подруга! Клянись, что не расскажешь никому! И не будешь меня осуждать!
– Ян, ты чего?! Нет, конечно! Ты в адеквате? Я тебя всегда пойму! Тем более что тут такого! Ну, переспала с кем-то… Подумаешь! Тебе четырнадцать лет… Блин… Да куда я ее засунула? – проворчала Ника и принялась рыскать по карманам в поисках зажигалки. Сигарета меж ее губ дирижировала безмолвным напряжением.
– Меня в детстве насиловал мой дед, – я закурила и протянула свою зажигалку Николь. Я хотела, чтобы голос мой звучал ровно и просто.
– В смысле… Реально?
– Нет, блин, шутки шучу. Очень же весело, правда?
– Прости, и вправду ерунду сморозила. А мама в курсе?
– Да. Она вон еще дачу ему сейчас отстраивает.
– Ян, это же полный треш, – прошептала подруга. Я старалась на нее не смотреть. Внизу послышался резкий удар тяжелой подъездной двери, заскрипел лифт. И я вдруг поняла, как больно закусила губу изнутри. Мы с Никой тихо встали, затушили сигареты, приготовились быстро уйти, если лифт приедет на наш этаж. Но железные створки открылись где-то ниже. Мы замерли. Чьи-то шаги внизу уперлись в дверь квартиры. Послышался звон ключей и шелест полиэтиленовых пакетов…
– Фух… Вроде зашли, – я выдохнула и села обратно на ступеньку, сделав глоток тоника.
– А как мама это вообще все объяснила? – Николь села ко мне.
– «Ну, это же мой отец, как я могу его посадить? Что я могу сделать, Яна, ты должна меня понять!» – спародировала я свою мать.
– А твой папа?
– Она запретила ему трогать этого ублюдка.
– А ты кому-нибудь рассказывала еще?
– В прошлой школе сообщила психологу, – я заново закурила.
– И что?
– Ни-че-го, – выдохнула я вместе с дымом. – Психологиня послушала, и все. Как будто ничего не произошло. Мы как ни в чем не бывало ездим к бабушке с дедушкой еще на праздники. Мать считает, что это нормально. Ну, она же, типа, меня больше не оставляет наедине с ним…
– Ян, это жесть! Как ты с ней живешь вообще?
– Сама не знаю, если бы не папа, я бы реально вздернулась.
– Реально, хоть отец поддерживает. А сколько тебе было?
– Я точно не помню, со скольки лет. Примерно с пяти и до семи точно… Знаешь, в детстве я не понимала, что со мной происходит. Помню, я лежала на спине и заметила, как у меня пульсирует живот, я подумала, что это ребенок от этого урода, я просто подошла к зеркалу и била себя в живот в истерике, – я замолчала и потрясла банку, чтобы убедиться, что там не осталось больше алкоголя. Ника молча протянула свой коктейль и крепко обняла меня.