О чем молчала Мадонна Литта
Шрифт:
– Нет, ну ты посмотри на нее! Ты – как принцесса!
– Я – как баран!
– Ой, ходила как обсосок со своей еще челочкой прилизанной, все сейчас делают химию.
Я рыдала, стоя у зеркала, топала ногами. Это было полнейшее издевательство – прийти с этим взрывом в школу!
– Я пошла мыть голову!
– Не смей, я заплатила деньги, отвела в приличный салон! Много ли мам водят в таком возрасте детей по дорогим заведениям? Если ты сейчас помоешь голову, можешь ко мне не подходить…
– Ну, мам!!! Так нечестно!!! Меня засмеют!!! Это немодно!!! – я кричала и задыхалась, меня больно колотила дрожь.
А что она? Она дала
Но маме нужно было беспрекословное подчинение. Иначе ребенок сразу же становился плохим, негодным, неуправляемым.
В тот раз она меня избила. Не руками, не полотенцем каким-нибудь. А молчанием. Долго, очень долго не говорила со мной. А когда я пыталась заговаривать, просто поднимала руку и качала головой. И я замолкала. Еда не лезла в меня, я давилась каждым бутербродом с колбасой под ее взглядом. «Жирная, некрасивая, неправильная!» – говорили ее глаза. И я исчезала в своей комнате… Вот так я и оттарабанила пятый класс.
В шестом классе поводом для насмешек отлично послужили безвкусные вязаные свитера на мне – мама занялась рукоделием. Спорила ли я? Нет, уже и не пыталась.
А в седьмом уже никакого повода не требовалось.
Дурнушка Яна. Этот ярлык никак нельзя было открепить от себя. Я просто стала сама себе таким ярлыком. Я поверила в правдивость всех этих насмешек. Держало на плаву только мое развитое воображение, и я сбегала в свой иллюзорный мир. Где я боец, красавица и популярная девчонка, ловкая, как Зена, королева воинов. Меня все обожают и боятся. Да, боятся и мечтают о моем внимании!
Помню, как, я поднималась по ступенькам школы, а в голове играла эпическая музыка из сериала. А дома представляла, будто мы все в добром сериале, и я в главной роли. Но реальность резким грохотом медного таза накрывала весь мой воображаемый спектакль…
Летом после седьмого класса мама снова отправила меня в пионерский лагерь. Предыдущие смены прошли как в кошмаре. Я все так же дичилась других детей. Веселых, наглых, компанейских… Кто я для них, с чего им мной интересоваться? Я молчала целыми днями и пряталась. Отчаянно хотела домой, в свою комнату, где меня никто не видит и не мешает утопать в мечтах… Я попыталась говорить об этом маме, просить, чтоб увезла меня, но она только настойчиво пыталась от меня избавиться. Но когда ей пришлось забрать меня на пересменку в лагере, я даже захотела обратно. Проводить каникулы в ежедневной нескончаемой уборке квартиры было даже хуже, чем торчать на лагерных «капустниках». Там хотя бы никто не орал и не дергал.... И всегда было куда спрятаться, пролезть в дыру в заборе. Когда я нашла эту дыру, мне открылся целый мир!
– Пошли покурим? – сказала мне девочка с проколотым пупком в первый день новой смены. Я не уловила, как ее зовут, а переспрашивать стеснялась. Молча кивнула, и мы прошли за трансформаторскую будку. Она достала Winston, я вытащила сигарету из пачки и застыла в ожидании, как та девчонка сама закурит, чтоб посмотреть на весь процесс. Настала моя очередь, я подожгла сигарету, набрала дым в рот и сразу выпустила. «Так просто», – подумала я…
– Ты дым выпускай не сразу, а подержи во рту подольше, раз не умеешь затягиваться, пацаны увидят, будут ругаться, что сигареты переводишь…
– А как правильно затягиваться?
«Юлия!» – вдруг вспомнила я имя девочки. Она мне стала настоящим
На вечернем мероприятии, где все отряды готовили выступления, я увидела на сцене парня, он играл на гитаре. У него были длинные темные волосы, карие глаза и пухлые губы. Постарше нас, из первого отряда. Юля, когда узнала, что он мне нравится, пошла к нему и позвала на пьянку. Родители оставляли мне деньги на лагерный буфет, но мы нашли им применение поинтереснее. После отбоя Юлька сбежала из лагеря до железнодорожной станции, чтобы купить в киоске виноградный марти рей. Вожатые спали в другом корпусе или сами тусовались где-то. Нам по фиг эти их дела, главное – самим не спалиться!
В одной комнате собрались самые прикольные ребята с лагеря. Все пили. А я пошла покурить с гитаристом на балкон. Его звали Миша. Я ему очень понравилась. Выяснилось, что мы оба с одного района Владивостока. Он рассказал о своей группе Distortion noise и пригласил меня на репетицию. Та смена в лагере закончилась королевской ночью, когда дети могли делать все, что хотят. Многие девчонки напились водки с мальчиками из первого отряда и потеряли девственность. Мы с Мишей целовались всю ночь напролет так, что губы у обоих распухли. Он нарисовал мне открытку, внутри написал стихи и оставил свой номер телефона. Мне не терпелось уже в обычной жизни с ним погулять. Я влюбилась до дрожи в коленках и чувствовала, что впервые меня тоже любят! Как только я села в машину с родителями, мне тут же пришла эсэмэска от него: «Уже скучаю, напиши мне!» Я прикрыла телефон рукой и быстро глянула на мать. Она глядела в приоткрытое окно и – слава богу! – ничего не заметила. Боюсь представить, что она б сказала…
С Мишей мы с утра до ночи переписывались. И, конечно, ночью тоже, пока не уморит сон. Я стала гулять с ним в его компании, познакомилась со многими неформалами, очень крутыми ребятами. Все были старше меня, кто на два года, а кто и на четыре, но меня принимали и уважали. Мы гуляли, пили сладкие и крепкие коктейли. Кто-то катался на скейте, кто-то на BMX. Иногда парни брали гитары и ехали на набережную постритовать, я с шапкой под деньги завлекала людей. На все вырученные мы покупали пиво.
Миша посвящал мне стихи. Подарил серьги с кристаллами. Все только стало налаживаться…
Меня даже зачислили в новую школу! Уж не знаю, каким только чудом… В прошлой гимназии мне было настолько невыносимо, что мама согласилась меня перевести. Правда, для нее основной мотив был в уменьшении расходов. В прошлой школе сильно поднялась цена за обучение, поэтому в сентябре меня ждал новый гуманитарный класс. Я не могла еще раз облажаться. Я уже знала, что нужно сразу проявить себя в коллективе, чтобы ко мне начали относиться с уважением. Все должно было быть идеально, но та отвратительная форма явно создавала образ чучела, а не крутой девчонки…
Нежный теплый сентябрь 2007-го…
Ученики собирались перед началом линейки у школы.
– Никто не хочет пойти покурить? – предложила я…
– О, давай, я как раз думала отойти, – на удачу мне, ответила высокая блондинка. Мне она показалась очень красивой, вокруг нее собрались еще несколько других девчонок, и я так поняла, что она явно в авторитете. Я выдохнула все тревоги и страх – все получится! Мы отошли за гаражи у школы.
– Ника, – представилась она, протягивая мне зажигалку.