О чем молчит река
Шрифт:
Но письмо могло все изменить.
Да или нет. Останусь я или уеду? Возможно, каждый шаг к дому приближал меня к другой стране. Другому миру.
Месту за столом с моими родителями.
– Вот вы где, – сказала Tia Лорена. Она стояла возле ворот в сад рядом с Амарантой. В руках у моей кузины был толстый томик в кожаном переплете: «Одиссея». Любопытный выбор. Если я правильно помнила, последняя книга из классики, которую она пыталась прочитать, укусила ее за палец. Кровь запачкала страницы, и волшебная книга выскользнула из окна, исчезнув навсегда.
Теплый ветерок шуршал подолом мятно-зеленого платья моей нелюбимой кузины, но даже ему не под силу было выдернуть хоть один волосок из ее высокой прически. Моя мать всегда хотела, чтобы я была такой же, как Амаранта. Взгляд темных глаз девочки скользнул по мне, и она неодобрительно скривила губы, заметив мои грязные пальцы. Угольные карандаши всегда оставляли черные пятна.
– Снова читаешь? – спросила свою сестру Эльвира.
Амаранта посмотрела на нее, и ее взгляд смягчился. Она шагнула вперед и взяла Эльвиру под руку.
– Это удивительная история. Жаль, ты не осталась со мной. Я бы зачитала тебе свои любимые отрывки.
Со мной она так ласково никогда не говорила.
– Где ты была? Впрочем, неважно, – сказала Tia Лорена, как только я открыла рот, чтобы ответить. – Ты знаешь, что у тебя грязное платье?
Желтое льняное платье помялось и было в чудовищных пятнах, но оставалось моим любимым. Его можно было надеть без помощи служанки. Я тайком заказала несколько нарядов с удобными пуговицами, которые Tia Лорена ненавидела. По ее мнению, пуговицы делают платья неприличными. Моя бедная тетя делала все возможное, чтобы я выглядела безупречно. Увы, я обладала удивительным талантом пачкать подол и мять оборки. Я любила свои платья, но разве им обязательно быть такими нежными?
Заметив, что в руках у тети ничего нет, я быстро подавила вспышку недовольства.
– Я была в саду.
Эльвира сжала мою руку и бросилась меня защищать:
– Она оттачивала свое мастерство, Mama, вот и все.
Тетя и Эльвира любили мои рисунки (Амаранта считала их ребячеством) и заботились о том, чтобы у меня всегда было все необходимое для творчества. По мнению Tia Лорены, я была весьма талантлива и могла бы продавать свои работы в разные галереи города. Вместе с моей матерью они спланировали всю мою жизнь. Помимо многочисленных уроков рисования, я изучала французский и английский язык, естественные науки и историю – разумеется, с особым упором на Египет.
Papa следил, чтобы мы читали одни и те же книги о Египте, а еще предлагал мне свои любимые пьесы. Он особенно любил Шекспира, и мы по очереди цитировали строки из его произведений: правила этой игры знали только мы. Иногда мы устраивали представления для слуг, используя бальный зал в качестве домашнего театра. Поскольку Papa был меценатом оперы, у него был доступ к костюмам, парикам и театральному гриму. В детстве я обожала примерять новые наряды, планируя следующее выступление.
Лицо тети
– Идем, Инес. К тебе гость.
Я вопросительно уставилась на Эльвиру.
– Ты ведь сказала, что мне пришло письмо?
– Гость принес письмо от твоих родителей, – пояснила Tia Лорена. – Должно быть, встретился с ними во время путешествия. Не представляю, кто еще мог написать тебе. Разве что тайный ухажер, о котором я не знаю… – Она вопросительно вскинула брови.
– Вы прогнали последних двух.
– Оба были негодяями. Ни один не смог правильно определить, какая вилка предназначена для салата.
– Не знаю, зачем вы их приглашаете, – сказала я. – Mama уже приняла решение. По ее мнению, Эрнесто станет для меня достойным мужем.
Уголки губ Tia Лорены опустились.
– Всегда полезно иметь несколько вариантов.
Я уставилась на нее с веселым изумлением. Тетя раскритиковала бы принца, если бы его предложила моя мать. Они никогда не ладили. Обе были слишком упрямыми, слишком категоричными. Иногда мне казалось, что это из-за тети моя мать меня бросила. Сестру своего мужа она на дух не переносила.
– Уверена, все дело в богатстве его семьи, – сухо заявила Амаранта. Я знала этот тон. Идея замужества нравилась ей меньше, чем мне. – Это самое главное, верно?
Мать едва не прожгла ее взглядом.
– Нет, просто…
Я перестала слушать тетю и закрыла глаза, едва дыша. Письмо родителей здесь, и я наконец узнаю ответ. Возможно, сегодня вечером я буду планировать свой гардероб, собирать чемоданы, возможно, даже уговорю Эльвиру отправиться со мной в долгое путешествие. Я открыла глаза и заметила небольшую морщинку между бровями своей кузины.
– Я ждала письмо от родителей, – пояснила я.
Амаранта нахмурилась.
– Ты всегда ждешь письма от них.
Потрясающая наблюдательность.
– Я спросила, могу ли приехать к ним в Египет, – призналась я, нервно посмотрев на тетю.
– Но… но зачем? – возмутилась Tia Лорена.
Я взяла тетю и кузин под руки и вошла в дом. Изящной группой мы преодолели вытянутый коридор, выложенный плиткой. Я и кузины шли рука об руку, а тетя вела нас, словно гид.
В доме было девять спален, салон для завтраков, две гостиные и кухня, не уступающая кухне самого элегантного отеля в городе. У нас даже была курительная комната, но с тех пор, как Papa купил пару кресел, которые умели летать, никто туда не входил. Они нанесли серьезный ущерб – врезались в стены, разбили зеркала, проткнули картины. Мой отец до сих пор сожалел об утрате бутылки двухсотлетнего виски, оставшегося в барном шкафу.
– Потому что в этом вся Инес, – ответила Амаранта. – Она слишком хороша для домашних дел вроде вышивания и вязания, да и для всего, что подобает делать приличным леди. – Она недовольно покосилась на меня. – Однажды любопытство выйдет тебе боком.