О чём шепчут колосья
Шрифт:
— Ну, как тебе, дружок, живётся на новой квартире? — нежно спрашивал он буланого.
Конь взмахивал хвостом, весело ржал. Видать, хотел успокоить старого друга: хорошо живётся.
Первое время Безверхий никому не доверял буланого, сам на нём пахал, сам сеял. А потом им пришлось расстаться. Буланого колхоз сдал в Красную Армию, а Максим уехал в школу механизаторов.
Машину Максим изучал не по плакатам и книгам, а в натуре. При этом он любил заглядывать в «серединку» трактора, чтобы знать, какую службу несёт каждая деталь,
Разобрал машину за два-три часа, а собирал пять дней: ломал голову над тем, куда пристроить «лишние детали», разные шпонки, болтики. Повозился — и пристроил. А через неделю снова заглянул в «серединку», но на этот раз трактор был собран за день.
Когда из Запорожья в Шкуринскую поступил первый комбайн, Максима перевели с трактора на главную уборочную машину. Он быстро освоил её и, сделав за сезон две нормы, занял первое место в МТС.
ВПЕРЁДСМОТРЯЩИЙ
Безверхий сдержал слово: утром, в точно назначенный час, прибыл в нашу бригаду.
— С какого участка начнём? — спросил он.
— Ну конечно, с лучшего, где по парам сеяли. Там, пожалуй, несмотря на засуху, центнеров пятнадцать с гектара возьмём, — ответил я, обрадованный приездом комбайнёра.
Начал Безверхий хорошо. В первый день убрал восемь гектаров, на второй довёл выработку до десяти, а на третий чуть было не «сел на мель».
Бледный, взволнованный, прибегает он в полдень на бригадный стан.
— Что случилось, Максим? — спрашиваю, его.
— Выручай, бригадир, лошадь нужна. Вал шнека прогнулся, в мастерскую везти надо.
— Можно и здесь, в поле., поправить, — ответил я. — Давай сначала посмотрим, что за поломка.
Я запряг лошадь и вместе с Безверхим направился к притихшему комбайну.
— Эх! — поскрёб затылок Максим. — Считай, пропал уборочный день. Теперь Агеев «даст мне прикурить», Наверняка обгонит.
Степан Агеев, комбайнёр Армавирской МТС, держал первенство по краю. Оно закрепилось за ним с первого сезона работы на комбайне.
— Не обгонит, — пытался я успокоить Безверхого. — Чем можем — поможем. Попробуем без токарного станка вал выправить. Есть у тебя кусок доски и молоток?
— Найдутся, только сумеешь ли ты?
Безверхий не мог понять, всерьёз я говорю, с ним или шучу
Не прошло и часа, как вал был выправлен и поставлен на место. Зашумел мотор, ожил комбайн, и агрегат тронулся. Мы шли вровень с машиной и разговаривали.
— В июле тридцатого года ты, Костя, часом, в столице не был? — спросил Безверхий.
— Нет, не был…
— А моего конька тогда всей. Москве, всему партийному съезду показывали…
В те дни рабочие и инженеры — делегаты и гости с запорожского завода «Коммунар» — заявили с трибуны XVI партсъезда, что они в ближайшее время вместо конного инвентаря и мелких сельскохозяйственных машин
11
И сейчас эту машину можно видеть в Центральном музее революции в Москве. В одном из залов стоит трактор № 1, старший брат комбайна.
Безверхий был убеждён, что его «конёк» и есть тот самый комбайн, который вместе с трактором величаво проплывал по Красной площади и главной магистрали — улице Горького как вестник индустриализации, как символ крепнущего союза рабочих и крестьян.
— Значит, ты человек рабочий? Слесарное дело знаешь? Самая что ни на есть необходимая для комбайнёра дополнительная профессия. Без неё я себя настоящим комбайнёром признать не могу.
— Да что ты, Максим? Тебя вся станица природным комбайнёром считает.
— Природным, но не настоящим. А настоящему комбайнёру нужно знать слесарное дело. Испортится какая-нибудь деталь — стою, жду ремонтную летучку. А хлеб не ждёт, осыпаться, начинает.
С того дня я ещё больше сблизился, с Безверхим. Он помогал нашей бригаде, а я помогал ему.
Сапожников заметил, что я интересуюсь машиной:
— Ты, Костя, я вижу, неравнодушен к комбайну.
— Ещё как неравнодушен! — ответил за меня Безверхий, — Надо бы Борина на курсы послать. Так и в эмтээс говорят. И машина для него подготовлена. Санькин комбайн восстановили, а работать на нём некому. Подучить бы Борина малость. Как на это председатель смотрит?
Афанасий Максимович не любил бросать слова на еетер. К тому же он обещал отпустить меня съездить к семье в Жестелево.
Оттуда приходили добрые вести. Лида избавилась от малярии. Чувствовала себя хорошо. Окрепли, поправились девочки.
Я сильно тосковал по ним, а выбраться в деревню мешали дела. И вдруг такая неожиданность. И вот теперь, когда моей поездке к родным, казалось, больше ничего не должно было помешать, — надо ехать в школу механизаторов, получать специальность комбайнёру о которой я давно мечтал.
Я раздумывал, как мне поступить, а из дирекции МТС в колхоз было послано между тем письмо с просьбой направить меня в школу механизаторов.
Занятия должны были буквально начаться днями.
— А с Лидой согласовано? — спросил Сапожников, когда на заседании правления колхоза зачитали письмо дирекции МТС и моё заявление.
— Согласовано, — ответил за меня Безверхий.
— Ясно, кто Борина на комбайн устраивает, — заметил Туманов. — А где мы бригадира найдём?