О чем знаешь сердцем
Шрифт:
Я кручу головой.
– Нет… никогда… ни здесь, ни где бы то ни было, поэтому не думаю, что… Мне кажется, это не лучшее место, ну, для начинающего. Все эти скалы… – Я представляю их зазубренные края и разбивающиеся о них волны.
– Честное слово, это отличное место, – говорит он. – Очень защищенное. Мы часто возим сюда туристов. – Улыбаясь, он делает паузу. – Я сам здесь учился.
– Правда? – Кажется, будто я сомневаюсь, но я ему верю. И вдруг понимаю, что хочу узнать больше – о нем и о том, кто он есть. С его собственных слов, а не из записей Шелби. И по его лицу вижу,
– Правда, – отвечает он. – Когда мне исполнилось шесть, мама наконец-то разрешила отцу взять меня сюда. – За восемь лет до того, как ты заболел, думаю я. За восемь лет до того, как все началось, когда мама повела тебя к врачу, думая, что это всего лишь простуда. Я чувствую себя виноватой. Он ведь и не подозревает, что я знаю о том периоде его жизни. Но сейчас он не вспоминает о прошлом. Я тоже стараюсь не вспоминать. Стараюсь быть здесь и сейчас – с этим Колтоном, а не с тем больным парнем, о котором я столько знаю.
Он качает головой, вспоминая. Смеется.
– Я столько времени упрашивал маму отпустить меня. Когда она, наконец, разрешила и мы приехали сюда, я подошел к обрыву, посмотрел вниз, и лицо у меня сделалось точно, как у тебя. – Он делает паузу. – Какие только отговорки я не придумывал, чтобы отказаться, но папа молча застегнул на мне спасательный жилет, дал мне весла и так же молча потащил каяк по лестнице вниз. Когда мы спустились, он усадил меня впереди, сел сзади и спросил: «Ты же доверяешь своему старику?» Мне было так страшно, что я просто кивнул. И тогда он сказал: «Хорошо. Делай, что я тебе скажу и когда я скажу, и самое страшное, что с тобой случится – ты влюбишься».
Я нервно смеюсь, безуспешно пытаясь смотреть куда угодно, только не на него.
Помолчав, Колтон улыбается мне этими своими глазами, потом отворачивается к воде.
– В океан, он имел в виду. Что я вслед за ним захочу быть здесь всегда, тем или иным образом. – Колтон оглядывается на меня. – И он оказался прав. С тех пор меня от воды не оттащишь.
Я знаю, это лишь вариация правды. То, что он пожелал мне открыть. Но еще я знаю, что на протяжении нескольких лет он был лишен океана, потому что болезнь не выпускала его из больниц и кабинетов врачей. Мне хочется спросить об этом, но в то же время не хочется думать о нем таком.
– А у меня никаких таких увлечений нет. – Больше нет, договариваю мысленно. Вспоминаю – земля под ногами, кроссовки Трента, мы бежим бок о бок, дыша и двигаясь в унисон, – и внутри закручивается чувство вины. – Раньше мы с сестрой бегали по утрам, но потом она уехала учиться, а бегать одной у меня почему-то не получается. – Это вариация правды, которую открываю ему я.
– Жалко. – У него опять становится такое лицо, словно он вот-вот о чем-то меня спросит, и он опять заговаривает о другом. – Я давно не приходил сюда, но тут есть одно потрясное место, которое показал мне отец, и я хочу снова там побывать. Попасть туда сложновато, но оно того стоит. Хочешь попробовать?
Я отвечаю не сразу. Отправляться на каяке в океан боязно, но я доверяю
– Окей. Давай попробуем. – Мой голос звучит не очень-то убедительно.
Колтон старается сохранить серьезность, но уголки его губ так и тянутся вверх.
– Уверена?
Я киваю.
– Не бойся. Просто делай, что я тебе скажу и когда я скажу, и все будет хорошо. – Он замолкает. Уже не сдерживает улыбку, которая медленно расцветает на его лице, и хотя он ничего больше не говорит, я чувствую, как бриз подхватывает следующие слова его отца и кружит их между нами.
Он достает из автобуса оставшееся снаряжение. Не успеваю я опомниться – ответить, переменить решение или хотя бы хорошенько подумать, – как поверх моего купальника оказывается надет спасательный жилет, и мы вместе с Колтоном, одетым в рашгард и шорты, сносим каяк по цементной лестнице вниз. Когда мы, оба слегка запыхавшиеся, оказываемся на галечном пляже, он затаскивает каяк в воду и жестом приглашает меня на переднее сиденье. Я сажусь, и мне вручают весло.
– Готова?
– Прямо сейчас? Безо всякого… не знаю, обучающего урока?
Колтона, похоже, мой вопрос забавляет.
– Это и есть урок. Учиться проще всего на воде. Здесь мелко, так что пока просто сиди, я отвезу нас подальше, а потом все покажу. Согласна? – Он улыбается, глядя на меня сверху вниз, пока я собираюсь с духом, чтобы ответить.
– Угу, – удается выдавить мне, но при виде волн, которые обрушиваются на скалы напротив и с негромким шорохом наползают на пляж, мое сердце начинает неуклонно нагонять в грудь беспокойство. Все это происходит по-настоящему.
– Тогда поплыли! – раздается позади его голос.
Каяк резко дергается вперед и, когда Колтон запрыгивает на сиденье, дает сильный крен, на миг лишив меня равновесия, однако в следующую секунду под его тяжестью выравнивается. Я чувствую, как его весло погружается в воду то с одной стороны, то с другой. Мы плывем, а нам навстречу катится волна, вздымаясь по мере приближения все выше и выше. Я напрягаюсь – вдруг она обрушится прямо на нас? – но Колтон начинает грести сильнее, и мы с легкостью преодолеваем ее: каяк взбирается по волне вверх и спускается вниз. Колтон взмахивает веслом еще пару раз, и мы отправляемся скользить по водной глади, плавно и ровно. И я наконец выдыхаю.
– Ну что, все оказалось не так страшно, как ты представляла? – слышу я за спиной.
Оборачиваюсь, насколько позволяет жесткий спасательный жилет, и с удивлением, с гордостью отвечаю:
– Вообще не страшно.
– Маленькая победа, – молвит он.
Мой взгляд задерживается на нем еще на мгновение, я смотрю, как он откидывается на сиденье и делает глубокий вдох, словно вбирая в себя это утро, словно дышать – тоже маленькая победа. Для него, наверное, оно так и есть. И мне начинает казаться, что в этот момент я узнаю его. Словно эти два слова мимолетно показали, что он за человек.