О детях и прочей нечисти
Шрифт:
– - Ну у тебя всё хорошо?
– - спрашивает Азамат, и я прям по телефону слышу, как он хмурится.
– - Про отравленную воду-то мне сообщили.
– - Да у меня всё отлично, тут тепло, кормят и помыться можно и что угодно. Хозяин говорит, завтра гроза кончится, вот тогда и вернусь. Ты не волнуйся. Лучше с Алэком поиграй.
– - Обязательно, -- соглашается Азамат.
– - Ну ладно, у меня завтра Судный день, так что раньше вечера не освобожусь... Надеюсь, к тому времени погода наладится.
– - Да дождина такой сильный, что долго литься не может,
Положив трубку, я спускаюсь к ужину. Там на деревянном столе затейливая вышитая скатёрочка, пиалы стоят -- для еды и для чая. Хозяин извлекает ухватом из печи горшок с чем-то дымящимся.
– - Вы не возражаете, если я с вами за стол сяду?
– - спрашивает.
– - А то я сам как раз ужинать собирался.
– - Что вы, ничуть не возражаю!
– - заверяю я.
– - Садитесь, пожалуйста, мне будет очень приятно!
Он бросает на меня взгляд через плечо, странный какой-то, печальный или виноватый, не поняла. Ещё один жизнью обиженный на мою голову, что ли? Надо что-то делать с этими муданжцами, а то прям остров невезения.
Однако кормит обиженный вкусно и о-очень сытно, я даже не осиливаю всю пиалу. И чай у него ароматный. Я отстёгиваю ему от щедрой души комплиментов и задумываюсь о своём. Да так крепко задумываюсь, что ему приходится меня будить, чтобы сказать, что ванна готова. В ванне -- точнее, в огромной кадке с тёплой водой -- я сижу недолго. Согрелась я уже и так, толком отмыться тут не представляется возможным, а спать очень хочется. Выползаю, вставляюсь в чистое, заворачиваюсь в дифжир -- и хоть из пушек палите.
Снится мне, однако, отборная чушь.
Сначала глючится, будто на тумбочку села сова, и давай орать мне в ухо. Пришлось встать, открыть окно (а там холодно, мокро, брр!) и сову подушкой выгнать. Бедная птичка, в такую погоду... Но нечего было орать. Ложусь обратно.
Ложусь, значит, и только собираюсь заснуть, как чувствую что-то у себя на руке. Открываю один глаз. В комнате темно, ничего не видно. Подсвечиваю мобильником -- о, змея. Не ядовитая, мне таких Азамат на Доле показывал, они иногда приходят у домов погреться и мошкару на свету половить. Аккуратно спихиваю скотинку с постели на пол в направлении печки. Туда иди греться, а не ко мне, а то ещё задавлю ненароком.
Сплю.
Просыпаюсь от того, что моё лицо щекочут кошачьи усы. Поднимаю руку погладить -- голова огромная, мех густой. Нюхает меня и мурчит.
– - Хос, я спать хочу, -- бормочу.
– - Приходи завтра вечером... Мы тебе сливок дадим...
Голова отодвигается, я снова отрубаюсь.
И в таком вот духе всю ночь.
Просыпаюсь я, правда, вполне отдохнувшая и бодрая, хотя обычно такая насыщенность снами означает, что мозг всю ночь работал. Но мозговые дела обманчивы, небось, последние пять минут грезилась бредятина, а всё время до того дрыхла я без задних ног.
Протираю глаза, нашариваю в сумке тёплый диль. Утром печка остывает, и даже в самом прогретом доме становится
Вылезаю из-под дифжиров и спускаюсь вниз в надежде на завтрак. В кухне суетится женщина, растрёпанная, как и хозяин, в поношенном диле с закатанными рукавами. Наверное, это и есть та самая служанка. Странно вообще, женщина-прислуга, на Муданге...
– - Доброе утро!
– - объявляю я солнечно.
Женщина вздрагивает, резко оборачивается и вытаращивается на меня дикими глазами. Дикими даже не в смысле удивления, а какими-то... не домашними. Ба, да у неё зрачки вертикальные! Ух ну ни фига ж себе меня занесло, у мужика демонесса в слугах! Вон и уши мохнатые, как у Хоса, и коготки выразительные такие.
– - Ой, здравствуйте, -- говорю невпопад.
– - А вы хозяйка леса, да?
Она выпрямляется, отодвигаясь от меня насколько позволяет стол у неё за спиной. Я соображаю, что она, наверное, не хочет выдавать, что понимает человеческую речь.
– - У меня есть один знакомый из вашего народа, -- поясняю.
– - Так что я знаю, что вы умеете говорить, но другим людям ничего не скажу, не волнуйтесь.
Она неуклюже пожимает плечами и возвращается к своему занятию: достаёт пиалы, наливает мне чаю и накладывает каши с какой-то дичью.
– - Как вкусно!
– - радуюсь я.
– - Просто потрясающе! А это вы готовили или хозяин?
– - Он, -- тихо отвечает хозяйка леса.
– - Вы, наверное, больше сырое едите, да?
– - продолжаю болтать я. Настроение у меня хорошее, и интересно разговорить эту... самочку. Лет ей на вид, как мне, не знаю уж, в каком возрасте демоны так выглядят.
Она медленно кивает. Интересно, давно ли она тут? Что-то непохоже, чтобы она хорошо умела разговаривать.
– - А можно спросить, -- начинаю я, отпивая чаю, -- как так получилось, что вы тут работаете?
– - Котёнком была, мамку убили. Он меня забрал себе.
Мда. Можно было бы догадаться.
– - Ох, мне так жаль! Я вот этого отношения к хозяевам леса совсем не понимаю, можно было бы договориться... Ну он хоть к вам хорошо относится?
Она неопределённо пожимает плечами и одновременно кивает. Потом насторожённо косится на дверь -- теперь уже и я слышу шаги, и хозяин присоединяется к нам собственной персоной.
Вид у него жуткий. Волосы торчат во все стороны ещё хуже, чем вчера, лицо осунулось, под глазами круги, руки дрожат, короче, просто зомби. Я аж подскакиваю.
– - Боги милостивые, что с вами, вам плохо?!
Он замирает, смотрит на меня странно, потом вдруг усмехается, как-то отчаянно.
– - Теперь вы испугались, -- произносит он тихо и опускается на лавку у стола.
Я непонимающе моргаю.
– - Что случилось-то?
– - спрашиваю снова.
– - Вы заболели?