О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Шрифт:
Она присела на свободный стул, красивая и гордая, как молодой лебедь, Гая абсолютно игнорировала, словно его вообще не существует на свете, граф вздохнул, по нему видно, что не умеет обращаться со внезапно повзрослевшей при королевском дворе дочерью, а Гай кашлянул деликатно и с вопросом в глазах посмотрел на графа.
— Тогда надо выступать. Побыстрее.
— Чего-то побаиваетесь?
— Да, — ответил Гай.
— Чего?
— Вдруг среди прислуги найдется информатор?
Граф
— Представьте себе, я это учел.
— И…
— Никто не смеет отлучиться из замка до нашего отъезда. По крайней мере, пока не скроемся из виду.
Гай перевел дыхание.
— Вы мудрый человек, граф.
— Просто предусмотрительный, — скромно ответил граф.
Вильгельмина сказала победно:
— Мой отец — лучший! Во всей Англии.
Гай ответил учтиво:
— Как и вы, безусловно, самая красивая.
Она сказала насмешливо:
— О, вы еще не видели мою младшую сестру!.. Только она чуточку помешана на этой, как ее, справедливости для всех. Говорит, что мир полон греха, и хочет уйти в монастырь, но отец пообещал пороть до тех пор, пока не выбьет эту дурь.
— Отец ваш слишком строг, — пробормотал Гай, — хотя, конечно, мир полон греха, но мы его очистим.
Она посмотрела на него с насмешкой в прекрасных глазах.
— Сэр Гай, вы рассуждаете, как моя сестрица. Она тоже как начнет о справедливости, так все мухи в комнате дохнут. Представляете, так и сыплются с потолка!.. Почему справедливость всегда так скучна?
Он буркнул:
— Думаю, ваша сестра весьма достойный человек.
Она сказала голосом, полным сарказма:
— Точно! Вы с нею два сапога пара! При случае я представлю вас.
— Спасибо, леди Вильгельмина, — ответил он галантно. — Жду не дождусь.
— Как вы любезны, — произнесла она холодно. — Папа, что-то я заскучала в таком изысканном обществе… Пойду я в свой сад!
Граф с вымученной улыбкой посмотрел, как она захлопнула за собой дверь, вздохнул.
— Похоже, и вы не очень-то умеете ладить с женщинами? Почему они уверены, что мы должны говорить о них и только о них?
— Никогда этого не мог понять, — согласился Гай. Он допил вино, отодвинул пустую чашу и поднялся. — Выступаем?
Кони графа и Гая шли галопом до леса, там пришлось перейти на рысь, дорога достаточно широкая, но дергается из стороны в сторону, словно изломанная рукой великана, навстречу хищно бросаются низкие и очень толстые ветви.
Уже в глубине, когда Гай начал беспокоиться, но не показывал виду, навстречу попались двое крестьян с охапками хвороста, оба поклонились господам, а когда Гай наклонился к ним, один прошептал:
— Прямо до ручья, но не переходите, а вверх по течению.
Второй
— С полмили будет… Только уж не промахнитесь, ваша милость. Иначе нам вообще лучше сразу в петлю…
— Все сделаем, — пообещал Гай. — Все, идите. Я вас не видел.
Граф с презрением наблюдал, как шериф общается с простолюдинами, конь его тоже дергал ушами и пофыркивал, косил крупным коричневым глазом.
— До ручья, — повторил Гай графу. — А оттуда вверх по течению.
— На конях?
— Вряд ли.
— Жаль…
— А как мне жаль, — пробормотал Гай. — Ладно, прогуляемся и по чаще. Зато сотворим богоугодное дело…
Граф спросил иронически:
— Отправив в ад десятка два христиан?
— Защитив сотни две мирных крестьян, — ответил Гай и перекрестился. — Защищая одного мирного человека, можно пролить кровь тысячи!
Граф удивленно покрутил головой.
— Ого! Кто это такой мудрый вам такое сказал?
Гай ответил благочестиво:
— Господь. Когда, защищая мирного труженика Ноя, перетопил все человечество, погрязшее в разбое.
Граф долго молчал, потом посмотрел несколько странно, вздохнул.
— Наверное, в дальних скитаниях даже такие, как вы, отчаянные рубаки, проникаются философией и глубинной мудростью? Мне вот такое и в голову не пришло бы.
— Я так слишком долго смотрел на звездное небо, — ответил Гай. — Каждую ночь… В Палестине такие звезды… Все мирское уходит, как утренний туман…
Он замолчал, дорога пошла прямо и прямо, а далеко впереди показался пересекающий ее водный поток. Ручей достаточно широкий, в два-три ярда, кони с жадностью потянулись к свежей холодной воде.
Гай соскочил на землю, уже понятно, что идти придется дальше пешком: и кони не пройдут, и подкрадываться проще.
За спиной нарастал топот, веселые голоса, Гай вынужденно прикрикнул, что отныне никаких разговоров, если не хотят гоняться за разбойниками по всем лесам Англии.
Граф сразу же отправил лучников и легковооруженных воинов обойти лагерь и постараться зайти с другой стороны, но не нападать до тех пор, пока разбойники не побегут в их сторону.
— Все точно, шериф? — спросил он весело.
Гай развел руками.
— Ваша светлость, я не мог бы распоряжаться лучше.
Граф довольно улыбнулся.
— Тогда дадим нашим засадникам время, — сказал он, — пусть обогнут по широкой дуге… а затем двинемся сами, тихие, как мыши…
Гай все-таки настоял: впереди идет он, все-таки власть, без него будет самосуд и беззаконие, потому даже обгонять нельзя шерифа.
По верхушкам деревьев, к счастью, гуляет ветер, ветви шелестят, иногда вниз падают сухие сучки, кусочки коры, заглушают шаги.