o f2be50149fb33788

Lightfoot Craig

горки. Вспомнить вольный, холодный ветер бьющий в лицо и

свежее детское, которое уходит с возрастом, неземное ,

захватывающее дух ощущение свободы, полёта и счастья.

Когда разогналась собачья упряжка по снежному насту и взлетели

мы на первом снежном бархане захотелось мне, как пацану

малолетнему заорать от избытка чувств, до того здорово это было.

Правда, когда нарты приземлились вместе с моими кишками и я

себе едва язык не откусил,

поостыл я маленько. Потом понял,

когда в таком раскладе вверх летишь, надо не только ребячий кайф

ловить, но и успеть сгруппироваться для приземления - живот

подобрать и привстать и сгруппироваться, а не сидеть, как поп на

123

чаепитии. Понял я почему унуки - "хаскиводители" визжат в

полёте и "Юк-Юк" кричат, вперед значит. Это, как я разумею,

чтобы не только собачек взбодрить,но и из себя лишний лихой дух

выпустить,а не то от дурного веселья заиграться можно,внимание

ослабить, да в ледяное ущелье, а они там бездонные, вместе с

упряжкой и сверзиться.

Ехали мы часа три, правда с остановками. Нанок собакам лапы

проверял, чистил ото льда, что между пальцами собирается. Я

было хотел приласкать одну симпатягу бирюзовоглазую, да Миник

меня остановил, так сказал: "Взрослая гренландская Хаски, Рони,

к ласке не приучена и, если что, ласкателя огорчить может до

невозможности, поскольку просто не поймет его нежных порывов.

Ездовой, каюр - хаскиводитель для собаки, что господь Бог для

верующего и потому должен быть , как Большой отец для малых -

неисповедимым в путях, строгим и иногда заботливым. Никогда не

давай ездовой собаке почувствовать твою слабость. Она сама

станет слабой - существом потерявшем веру и на неё нельзя уже

будет надеяться. А тогда вам с нею уже ничего не поможет."

Собрался я с духом и попросил у братьев-инуков разрешения

каюром побыть - собачьей упряжкой поуправлять. Миник вроде

сразу согласился, А вот Нанок поначалу заупрямился: " Нет, мол и

всё." Ревнует значит. Однако Миник его упрашивать не стал, а

бросил короткую фразу и таким тоном, что и без перевода понятно

– два слова: " Я сказал!" Сразу стало ясно - кто старший брат.

Принял я из рук Нанока поводья упряжки и волнуюсь чего-то.

Когда первый раз за штурвал боевого торпедного катера встал и то

меньше волновался. Тут слышу Миник мне на ухо шепчет: " Юк !

Юк ! " командуй, мол. Ну я не будь дурак и взревел, что твой гудок

пароходный, басом своим шаляпинским " Юк ! Юк ! А ну,

залётные!"

Собачки наши от такого панславизма сначала на ходу все вдруг

подпрыгнули, как бы свечку сделали, а после такой аллюр три

креста

дали, что твоя птица тройка.Эскимосы мои от

неожиданности чуть из нарт не кувырнулись, однако сноровку не

пропьёшь.Смеяться начали. Как оклемались Миник меня варежкой

по плечу хлопает : " Признали тебя наши собачки." А мне

грешным делом подумалось, что я, может быть, первый в мире

боцман-хаскиводитель.<

124

<

<

" Тайна полярного острова." гл.21 "Боцман в иглу"

<

Cидеть на холодном сыром камне в густом полумраке тоннеля

было не то, чтобы слишком уютно. Боцман, увлечённый

собственным повествованием, как многие прирождённые

рассказчики настолько вживался в описываемые образы, что

порой, словно настоящий актёр менял не только интонации и играл

голосом, но воспроизводил мимику лица и жесты очередного

персонажа. Совершенно увлёкшись, мой напарник сидя елозил,

раскачивался и подпрыгивал, а иногда даже вскакивал и

размахивал длинными руками.

Таким образом я ещё лет двадцать назад, задолго до любимых

мной ныне : Евгения Гришковца, Александра Филипенко и

Константина Райкина, познакомился с понятием - моноспектакль.

Всё бы ничего - я всегда был благодарным зрителем талантливой

актёрской работы, но наш судовой самородок , словно

переполненный любовными песнями токующий глухарь, бывало

переставал контактировать с действительностью. А

действительность состояла из моего влажно-холодного

шмыгающего носа цвета морской волны, заледеневших рук и ног, а

так-же челюстей выбивающих бунтующими зубами

неостановимую барабанную дробь.

Театральное соло Устиныча прервал дальний шум, донёсшийся с

высокой стороны туннеля. После чего мы не то чтобы услышали, а

скорее почувствовали нарастающую вибрацию исходящую от стен

и каменного пола. Я ощутил плотную волну холодного воздуха,

ударившую в лицо. Вдруг какая-то сила резко и грубо развернула

меня в противоположную сторону и рванув за рукав куртки

голосом боцмана, приправленным бонтонным запахом

пятнадцатилетнего Курвуазье, рявкнула прямо в ухо: " Бегом ! "

Приказывать дважды не пришлось и я получив отменный заряд

125

адреналина, словно учуявший жуткий волчий запах молодой

олень, огромными, как будто во сне скачками, устремился вниз по

туннелю.

Впереди, как в замедленных кинокадрах красиво отталкиваясь от