o f2ea2a4db566d77d
Шрифт:
одеснованность снова как лак акромя опарышами гарышами паром шуршит бук стук дрыгз
ыглиныш субирайся пока не поздночь Мы здесь оборатить внимазание вашей транслиружем
стужим как и люди пор тужим ужимкам подвсласть где то в голове в бездушье грудин
игоркой всадимся а ты не заметишь замешкавшись ашкавшись кыш каты шком
тупоуморылия Ты будешь ты будешь ты осторожнее рожнее пустопорожнее бойся и
свиристи завсадит когти в грудинуровит и так страшно так одиноко без родуплемени
харкай кайся бег ай Но неспасичь ужерелий ничем Потерн ин ва лит.
–
А вдруг ты его насмерть?
–
И что теперь, пожалеть его, что ли?
Над бездвижным телом Федотова возвышались два солдата, недавно его остановившие.
–
Я метил в спину. Я не собирался его убивать.
–
Ты бы вместо камня лучше сразу выстрелил, тоже в голову – вот тогда наверняка не
убил бы.
– Ну и зачем мне сейчас твои шутки? Обыщи его – пальто на вид приличное, может, при
нём что найдётся.
–
Ничего. Только эта фотокарточка.
– Брось её. Давай тело спрячем. А то сейчас кто-нибудь с Невского припрётся.
– Оставь так. Тебе ещё спасибо скажут, если выяснится.
–
Лучше пусть не выяснится. Пошли отсюда.
–
А на что он там так лупился?
– Да чёрт его знает. Умалишенный какой-то. Мало ли что они видят… Пойдём.
Федотов выжил. Но после сотрясения мозга совершенно забыл и о царапах, и о «Русском
инвалиде». Присоединившись к белому движению, в 1918 году оказался на Дальнем Востоке
России. Затем перебрался в Америку, где женился и счастливо прожил остаток жизни.
Преподавал в нью-йоркской православной духовной семинарии. Писал статьи о трагической
судьбе русской интеллигенции. Но о собственных роковых днях в революционном
Петербурге никогда так и не вспомнил. Катя пропала без вести ещё в марте 1917 года.
5 марта 1917 года жители Петрограда уже привычные к столпотворениям и митингующим
толпам увидели на Невском самую диковинную ватагу. Как сообщила газета «Русский
инвалид», в Александровском зале городской думы состоялось собрание больных и увечных
солдат города. Большинство благотворительных учреждений для нужд инвалидов
содержалось на средства Особой Комиссии Верховного совета, состоявшей под
покровительством бывшей государыни Александры Фёдоровны и под председательством
Ксении Александровны Романовой. После переворота деятельность комиссии остановилась,
а участь поддерживаемых ею учреждений осталась невыясненной.
Положение солдат стало критическим. Их собралось свыше 1000 человек. И после
собрания можно было ещё полчаса наблюдать, как инвалиды – кто без ноги или
костылях, кто с грязными перевязками на теле и заплатами вместо глаза, кто просто с серым
от потерянности лицом – разбредались от здания городской думы в разные стороны.
Постепенно и незаметно растворяясь в обычной дневной толпе.
Поставляю
для наших доблестных войск
УРАЛЬСКИЕ
беспрерывно-действующие
позиционные и тыловые переносные
44
БАНИ
С запросами о высылке конспектов и заказами обращаться по адресу: М.И. Трутневу,
Петроград, Пушкинская, 8, тел. 2-42-09
Часть 2. Царствование
А! заговор… прекрасно… я у вас
В руках… вам помешать кто смеет?
Никто… вы здесь цари…
М. Лермонтов
«Маскарад»
Она не знала, как точно передать открывшееся ей – несомая волной
благоговения, не смела произнести ни слова. И умеет ли она говорить по-прежнему? Как
одолеть этот трепет? Наверное, ей стоило поспешить – в любой момент за ней могли явиться,
чтобы препроводить куда-то, погрузить во что-то, за проступок содеять с ней нечто, о чем ни
один человек – обыкновенный человек – не имел ни малейшего представления, о чем и сама
она пока даже не догадывалась, – но зато она чувствовала, что, стоит только тому произойти,
как всем историям наступит конец. А, может быть, подумалось ей, никто и не придет вовсе,
неизвестно же, как у них это заведено. Но она, мгновенно увидевшая и осознавшее все, что
45
касалось оставленного позади – там, куда обратный путь, возможно, навсегда закрыт – она,
не ведавшая, как же доносить отныне слова, во что их облекать, все-таки хотела говорить,
рассказывать, объяснять, пусть это и не имело теперь никакого значения. Или по-прежнему
имело? И как же выдуть пузырь – нового первого слова? И с чего ей начать? Наверное, с того
момента, когда все они – те, кого она зачем-то покинула, – вновь оказались в одном месте…
Вот странно крупная ворона лежит на ветру – под ее перистым брюхом застыл
несимпатичными блоками карельский городок Вяртсиля Сортавальского района,
славящийся, пожалуй, только международным пунктом пропуска «Вяртсиля – Нирала», что
расположен совсем рядом на границе с Финляндией, да и отчасти проволокой, выплавляемой
на местном заводе. Во время советско-финской войны 1939-1940 годов большую часть
поселка Вяртсиля разбомбили, погибла и деревянная церковь, возведенная здесь еще в 1868
году – сейчас о тех трагических днях напоминает мемориальный знак, но вяртсильская