О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..
Шрифт:
Нас же с вами вообще-то интересует третий по счету материк – Элекон, где, собственно, все действие и происходит. С запада он омывается Синим океаном, а с востока – Красным, не знаю, к чему вам все это, но, может, в конце концов, и пригодится.
Элекон, весьма обширный материк, как, впрочем, и все материки вообще (был бы не обширным, назвали б островом), со всем необходимым для жизни: горами, лесами, морями, реками, ну и равнинами, разумеется. Народу в Элеконе масса (Силизенда – вообще населенная планетка), государств – как грязи. Но, повторюсь, это не учебник географии, не атлас и даже не краткий справочник – нет у меня никакого желания перечислять тут их все. Нам с вами нужна Шара – страна сама по себе удивительная и примечательная, предмет восторгов, поклонения, изумления, ненависти
В общем-то, шарцам есть чем гордиться. Столица Шары, Миска, – крупнейший город Силизенды. Единственный в Силизенде космопорт тоже находится в Шаре, чем и объясняют многие злобные завистники неослабевающий к ней интерес туристов. Мол, кроме Миски да космопорта, в Шаре и посмотреть не на что. Но это же совершенная неправда! И космопорт тут вовсе ни при чем. Раза три-четыре в год прилетает на Силизенду туристический корабль (последнее время в связи с возросшим интересом – чаще) да раза два в год приходит межгалактический почтовый. А в основном на космодроме тишина, нарушаемая изредка демонстрациями протеста местных экологов. Они собираются на космодроме, как в Гайд-парке, кричат о глобальных катастрофах, загрязнении окружающей среды ракетным топливом и повышенной радиации от покрытия космодрома и пугают местных жителей сказками о том, что, если в один не очень прекрасный для Шары день какая-нибудь ракета взорвется при взлете или посадке, от Дурмунурзада останется мокрое (или сухое, смотря какая ракета) место. Совершенная чушь! Вернее… м-м-м не совсем… или даже… В общем, если ракета взорвется, так оно и будет, но ведь пока еще не взорвалась.
И космодром, и Дурмунурзад, и все наши герои находятся в одном из центральных штатов Шары – Тамаизе. Ну вот мы наконец добрались до Тамаизы, и все стало ясно. Может, конечно, и не стоило так долго распинаться на эту тему, а может, наоборот стоило остановиться подольше на описании рек, морей, лесов и гор Шары, ее экономическом, политическом и еще бог знает каком положении. Может быть, может быть… но, собственно говоря, речь-то не об этом, а о том, что зима в Тамаизе – время скучное, даже тоскливое.
Руфус Дринкл Паперс сидел в своем Бегемотнике у окна спальни, смотрел на готовые вот-вот раскрыться бутоны заморожечника и невыразимо скучал. Все праздники давно прошли, друзья поразъехались, в Бегемотнике было тихо и уныло. Камбр уже с месяц носа не казал, с Люкой, очередной своей подружкой, Руфус еще на прошлой неделе поругался, с тех пор она даже к телефону не подходит. Руфус повздыхал и решил еще с неделю выдержать характер, а потом непременно помириться. Собственно, Люка неплохая девчонка. Немного глуповата, но это даже хорошо, мани любит тратить без счета, это, конечно, недостаток… и крупный, но с другой стороны, мани для того и существуют, чтобы их тратить… А так она веселая, заботливая, хорошая, в общем, девчонка… Может, подумать-подумать да и жениться на ней?..
Тишина давила, но встать, чтобы включить радио, было лень, и Руфус продолжал сидеть, уставившись в окно. До ежегодного карнавала еще месяц. Целый месяц серого неба, снега и цветущего заморожечника – от этого кто угодно взвоет…
Он уныло смотрел на редкие, медленно кружащиеся снежинки, на сине-белые бутоны и думал, что такой скучной зимы, как в этом году, еще не было (впрочем, он каждый год так думал), и что на улице слишком холодно даже ездить по магазинам, не говоря уж о прогулке по лесу.
Словно в подтверждение этих его мыслей с легким дили-дили-динь раскрылись бутоны заморожечника, и тот в одно мгновение превратился в сине-белый сугроб. Надо же, на целый час раньше.
Как раз в это время юный крокозябл вышел из леса и с удовольствием начал объедать нежные пушистые цветы заморожечника, по вкусу напоминавшие сливочное мороженое. Руфус, совсем собравшийся немного повыть с тоски, при виде столь вопиющей наглости несколько даже растерялся и не нашел ничего лучшего, как, распахнув окно, завопить что-то нечленораздельное и запустить в крокозябла чем под руку попалось. Под руку попалась ваза старинной чуйской работы, которая, стукнувшись о куст, тут же благополучно разбилась. Руфус выругался, крокозяблик, испугавшись, жалобно заблеял и убежал в лес, а мысли Руфуса приняли несколько иное направление. Крокозяблы, «севшие на голову», давно не давали ему покоя. Целый год он грозился устроить на них охоту, и, пожалуй, момент настал. Руфус с треском закрыл окно.
– 15! Самое время для ловли крокозяблов. Да и Клинк Донел давно пристает, мол, ему просто необходима пара крокозяблов для зоопарка, мол, он без них жить не может, мол, снятся они ему. Вот и прекрасно! Вот и развлечение! Руфус бросился к телефону. Так, первым делом звоним Клинку. Потом… потом…
– Алло, Клинк? Привет, это Дринкл. Ты не слишком занят? У меня тут возникла одна идея… Как? И у тебя?! Смотри, какое совпадение!.. Что? А-а-а… Откуда-откуда? Из Сайды? Ого! А что он тут делает? А, ну да, ну да. Так ты хочешь?.. Ага. Нет, я всегда за. Я сам хотел… А разрешение? О, уже есть? Здорово! Сколько? Ну конечно, меньше чем всемером никакого смысла нет. А кто еще? Кто-кто? Ну ты даешь! А Камбр? Ах и Камбр?!.. Ну да, ну да… А я что говорю!.. Что-что? Трепл?! Да ты свихнулся! Они друг друга терпеть не могут. Он откажется. Точно откажется! А без Камбра это не охота, а маразм. Что? И как ты себе это представляешь?.. Ты в самом деле сошел с ума… Ну хорошо, я попробую… Ладно-ладно. Договорились. Я звоню Камбру, а ты собираешь остальных. И завтра в семь в Бегемотнике… А где? В сторожке? Возле Тинкиной пасеки?.. Нет… там Мерка не замерзает… Ну, в общем, там? Ага. Ладно, если что, я еще позвоню. Пока.
Руфус положил трубку и слегка подергал себя за волосы. Хорошо. Просто замечательно. Большая охота!.. Здорово!.. Но как уговорить Камбра?..
***
Камбр сидел дома и творил. Еще в прошлом месяце он пообещал местному издательству новую поэму. «Нечто боевое, лирическое и жизнеутверждающее», как говорил Берри Струпник, его литературный агент. «Да-да. Нечто в этом роде нам как раз и нужно», – вяло соглашались в издательстве. Договор был подписан, деньги выплачены (аванс, разумеется) и уже истрачены, а поэма все как-то не начиналась. Все что-то мешало. Сначала Камбр поругался с космодромным начальством, потом пропало вдохновение, потом еще что-то… В конце концов, терпение у Берри лопнуло, и он пригрозил, что разорвет контракт и Камбру придется платить неустойку. Это подействовало. Камбр засел дома, перестал ходить по друзьям, отвечать на телефонные звонки, перестал даже ходить в ближайший бар пить бирру. За месяц усердной работы поэма продвинулась до половины, но тут дело окончательно застопорилось. Второй день Камбр сидел, тупо уставившись на чистые листы бумаги, в тщетной надежде выдавить из себя хоть строчку. В голове царил вакуум. Мысли разбежались кто куда, и кроме дурацкого
«Вот кот-бегемот
Бегемот ли тот кот?..»
к поэме, понятное дело, никакого отношения не имеющего, выжать из себя не удавалось ничегошеньки. Измучившись совершенно в безнадежной попытке отогнать от себя кота-бегемота, страдалец уже решил было плюнуть на все, пойти и надраться (может же он расслабиться хоть раз в жизни?), как вдруг раздался телефонный звонок. Подумав немного и решив, что хуже не будет, Камбр снял трубку.
– Камбр! Дружище! Как ты там? – услышал он жизнерадостный голос Руфуса. – Что поделываешь?