О Китае
Шрифт:
Пункты въезда в Китай и маршруты в столицу для иностранных представителей жестко регламентировались. Доступ на китайский рынок ограничивался строго контролируемой сезонной торговлей в Гуанчжоу (в те времена известном как Кантон). Каждую зиму иностранным купцам следовало отплывать на родину. Им не разрешалось вести бизнес в других местах Китая. Подобная регламентация ставила их в затруднительное положение. Варварам, конечно же, не разрешалось преподавать китайский язык или продавать книги на китайском языке по истории и культуре. Их контакты должны были осуществляться только через местных торговцев, имеющих специальное разрешение [51] .
51
Cm. J. L. Cranmer-Byng, ed., An Embassy to China: Being the journal kept by Lord Macartney during his embassy to the Emperor Ch'ien-lung, 1793–1794 (London: Longmans, Green, 1962), Introduction, 7–9 (цитируется no: the Collected Statutes of the Qing dynasty).
Такие
Выданные западноевропейским купцам разрешения на контакты, несмотря на всю их ограниченность, рассматривались цинскими властями как значительная привилегия. Сын Неба, по мнению китайцев, оказал благосклонность, позволив им принять участие в китайской торговле – в частности чаем, шелком, изделиями из лака и ревенем, к которому «заморские варвары» проявили большой аппетит. Европа располагалась слишком далеко от Срединного государства и вряд ли могла быть китаизирована наподобие Кореи или Вьетнама.
С самого начала европейцы выступали в амплуа просителей в системе китайских данников, где они проходили как «варвары», а их торговля расценивалась как «дань». Но по мере роста благосостояния западных держав и их уверенности в себе подобное положение вещей становилось все более необоснованным.
Миссия Маккартни
Принятие китайского миропорядка было особенно неприемлемо для Британии («рыжеволосым варварам», как их называли в некоторых китайских исторических записях). Будучи лидирующей торговой и морской державой Запада, Великобритания выражала возмущение по поводу предназначенного ей места в космологии Срединного государства, чья армия, как отмечали англичане, все еще преимущественно использовала лук и стрелы и чей флот практически прекратил свое существование. Английские торговцы отвергали все увеличивающееся количество случаев «шантажа», применяемого уполномоченными китайскими купцами, через которых в соответствии с китайскими правилами должна была вестись вся западная торговля. Они старались получить доступ в другие части Китая за пределами юго-восточного побережья.
Первой серьезной попыткой Англии исправить ситуацию стала миссия в Китай лорда Джорджа Маккартни в 1793–1794 годах. Но эта значительная, хорошо спланированная и наименее всего «милитаризированная» европейская попытка изменить преобладающий формат китайско-западных отношений и добиться свободной торговли и дипломатического представительства на условиях равенства потерпела полное фиаско.
Изучить в деталях миссию Маккартни чрезвычайно любопытно и полезно. Дневник посланника, живописуя, как на деле проходило восприятие китайцами его роли, свидетельствует о пропасти между западным и китайским пониманием дипломатии. Маккартни, выдающийся общественный деятель и высокообразованный культурный человек, обладал многолетним опытом службы за границей и хорошо понимал все тонкости «восточной» дипломатии. В Санкт-Петербурге при дворе Екатерины Великой он в качестве чрезвычайного посланника провел переговоры о договоре о дружбе и торговле, по возвращении опубликовав хорошо принятую книгу наблюдений по российской истории и культуре. Впоследствии Маккартни занимал пост губернатора Мадраса. Он был великолепно подготовлен, как и многие из его современников, для того, чтобы дать старт новой дипломатии между разными цивилизациями.
Для образованного англичанина того времени поставленные перед миссией цели казались весьма скромными – особенно в сравнении с недавно установленным господством Британии над соседним гигантом Индией. Министр внутренних дел Генри Дандас в инструкциях для Маккартни обозначил попытку добиться «свободного общения с людьми, которые, возможно, только одни такие на земном шаре». Главными целями миссии ставились договоренность о взаимном обмене посольствами в Пекине и Лондоне и доступ торговцев в другие порты на восточном побережье Китая. По последнему пункту Дандас обязал Маккартни обратить внимание на установленную в Гуанчжоу систему правил, при которой чинились «препятствия» и осуществлялся «произвол», не дававшие английским купцам возможности участвовать в «честной конкуренции на рынке» (концепция, не имевшая эквивалента в конфуцианском Китае). Как подчеркивал Дандас, в обязанности Маккартни вменялось отвергать наличие каких-либо территориальных притязаний в Китае – заверение, которое непременно его получатель расценил бы как оскорбление, поскольку оно предполагало, что Британия все-таки могла в глубине души питать такие намерения [52] . Британское правительство обращалось к императорскому двору Китая как к равному, что было поразительно для британских правящих кругов, поскольку общение с незападной страной велось на небывалом уровне, с достоинством и на равных, в то время как Китай относился к Британии оскорбительно высокомерно
52
«Lord Macartney's Commission from Henry Dundas» (September 8, 1792), in Pei-kai Cheng, Michael Lestz, and Jonathan pence, eds., The Search for Modern China: A Documentary Collection (New York: W. W. Norton, 1999), 93–96.
53
Там же. С. 95.
В помощь для достижения своих целей Маккартни взял с собой множество образцов предметов, составлявших гордость английской науки и техники. В его свите находились хирург, терапевт, механик, металлург, часовщик, мастер по изготовлению математических инструментов и группа «Квинтет немецких музыкантов» для ночных выступлений. (Эти последние выступления оказались самой успешной частью миссии.) Его дары императору представляли собой продукцию, разработанную, по крайней мере частично, для демонстрации тех сказочных выгод, которые Китай мог бы получить, развивая торговлю с Англией: артиллерийские орудия, легкую коляску, инкрустированные бриллиантами наручные часы, английский фарфор (копии с китайских художественных образцов, как с одобрением отмечали цинские чиновники), портреты короля и королевы кисти Джошуа Рейнольдса. Маккартни даже привез использующий горячий воздух шар с выпущенным воздухом; предполагалось, что кто-то из его миссии пролетит на шаре над Пекином в порядке демонстрации. Но с таким же успехом англичане могли приехать и с пустыми руками.
Миссия Маккартни не добилась ни одной из поставленных перед ней особых целей; пропасть в восприятии мира оказалась бездонной. Маккартни собирался продемонстрировать успехи индустриализации, однако император воспринял его дары как дань. Британский посланник планировал, что его китайские хозяева признают свою безнадежную отсталость от прогресса технологической цивилизации и постараются установить особые отношения с Англией, рассчитывая эту свою отсталость преодолеть. На деле же китайцы отнеслись к англичанам как к бесцеремонному и не осведомленному ни в чем варварскому племени, ищущему особой милости от Сына Неба. Китай оставался приверженным своим сельскохозяйственным путям развития с его растущим населением, для которого производство продуктов питания становилось все более насущным, а его воспитанная на конфуцианстве бюрократия ничего не знала об основных элементах индустриализации: паровом двигателе, кредитах и капиталах, частной собственности, общем образовании.
Первая нотка разлада проявилась, когда Маккартни и его свита отправились в Жэхэ, летнюю императорскую резиденцию на северо-востоке от Пекина, плывя вдоль побережья на нагруженных щедрыми подарками и деликатесами китайских судах. Однако висевшие на судах и начертанные иероглифами лозунги гласили: «Английский посол везет дань императору Китая». Маккартни принял решение, в соответствии с инструкциями Дандаса, «не жаловаться на это, решив для себя обратить на это внимание, когда возникнет подходящий момент» [54] . Еще когда он стал подъезжать к Пекину, главный мандарин, ответственный за работу с миссией, начал обсуждать тему, в ярком свете представившую существующую между ними пропасть в восприятиях. Вопрос состоял в том, будет ли Маккартни исполнять церемониал коу тоу перед императором или, как он сам настаивал, по английским обычаям станет на одно колено.
54
Macartney's Journal, in An Embassy to China, 87–88.
Китайская сторона начала дискуссию окольным путем, заметив, как вспоминал в своем дневнике Маккартни, «разные фасоны одежды, преобладавшие в каждой стране». Чиновники закончили свою мысль высказыванием о том, что китайские одежды в конечном счете лучше, поскольку они позволяют носящему их выполнять с большой легкостью «коленопреклонения и падения ниц, которые, по их словам, традиционно исполнялись всеми лицами, когда император появляется на публике». Не будет ли удобнее для английской делегации освободиться от нескладных наколенных пряжек и подвязок, перед тем как приблизиться к августейшей особе императора? Маккартни возразил, предположив, что императору могло бы понравиться, если бы он отвесил ему «такой же низкий поклон, в каком я склоняюсь перед своим собственным сувереном» [55] .
55
Там же. С. 84–85.