О ком молчала Кит
Шрифт:
Я решила прислушаться к разговору, потому начала делать вид, что занята делом. Боже, что я творю?!
— Да, только ты способна поднять мне настроение, – ласково говорит ей Киллиан, снимая с рук белые перчатки.
Ой да, прямо-таки только она!
— Ты не расскажешь в чем дело?
— Нет. Но не переживай, ничего серьёзного...
Миа легонько кивнула, а потом, что-то пробубнив, бросилась к Людмиле не помощь. Да, у блондинки саженец просто орал о помощи... И тут моё сердце замерло. Дергая мешочек с веточкой, боковым зрением вижу, что Джонсон стоит слева от меня и пялится в мою сторону. Главное оставаться хладнокровной. Затем замечаю какое-то движение и резко делаю шаг, как
— Тебя смотреть по сторонам не учили? – огрызнулся Киллиан.
От злости сжимаю мешочек.
— А тебя нормально с людьми говорить не учили?!
Парень закатил глаза. Но потом его физиономия изменилась... Перестала быть похожей на изюм.
— Ладно, извини, – произносит брюнет, и я теряю дар речи.
У него точно проблемы... Не знаю, что я чувствую и не знаю хорошо это или плохо, но эмоции стали бурлить. Хотя лицо оставалось каменным и непреклонным. Просто, хочется стать противоположной копией себя. Мне нравилось дружить с вожатым, и дело не в том, что он помогает забыть мне об Алексе и его предательстве, просто человек он хороший. Это читается в его ослепительно чистых и непорочных глазах. Перевожу дыхание.
— Проехали.
— Кажется, мы хорошо постарались, – сложил руки на груди Киллиан и развернулся телом к подросткам, которые все ещё возились с землёй.
Людмила сломала ноготь и теперь громко проклинает лопатку и деревья, а Грег пытается найти плюсы в этой ситуации. Глупый. Для девушки сломанный ноготь равносилен ножевому ранению.
— Я посадила семь саженцев, – хвастаюсь я, поправляя очки, — а ты?
— Пять-шесть. Все же, возиться в земле – не моё... – подвёл итог тот.
Высокомерно хмыкаю.
— Да, ты должен беречь свои ручки для писательского ремесла.
Киллиан слащаво смотрит на меня сверху вниз и приподнимает одну бровь. Да, все стало как прежде. И это круто.
— Так уж и быть, когда стану знаменитым писателем, поселю тебя в самом уютном мусорном баке.
Я рассмеялась и повернула голову в сторону брюнета, старающегося не улыбаться, но у него этого не получалось. Кажется, я тоже помогаю ему забыть о Ребекке...
— Как же. Я к тому времени буду путешествовать по миру в собственном лимузине с джакузи.
— Единственный лимузин, который тебе светит это... ах, стоп, никакой! Вот досада...
И вновь я пнула его локтем в живот, тот скрутился в клубочек. В это время все ребята закончили работу и самодовольно начали хлопать друг другу, а в первую очередь, самим себе, словно они не деревья посадили, а спасли человечество от неминуемой катастрофы. Аларик дунул в красный свисток и послышался звонкий шум, от которого барабанные перепонки в ушах чуть было не рванули. Мужчина улыбнулся и поджал губы.
— Поздравляю вас, садоводы, вы приняли участие в озеленении местности. Теперь наша флора станет ещё прекрасней, и сейчас, каждый из вас может назвать своим именем саженец, чтобы спустя много лет приходить сюда и знать, что это ваше дерево. Сейчас я раздам вам таблички и маркеры, – вожатый достал из чёрного пакета белые таблички и передал сначала парню с панамкой, Грегу, Софии, а затем и остальным, — ...это необязательно может быть имя, а ваше пожелание, кто что хочет.
Киллиану вручили три таблички, одну из которых он передал мне и какой-то темнокожей девушке. Моя фантазия не особо трепещет идеями, но был выбор между «Кит и его Кат», «Привет из Форт Уэстенда», «Стеллар. Кит Стеллар».
Все активно начали записывать чёрным маркером свои
Киллиан открыл колпачок чёрного фломастера и задумчиво вгляделся в белую табличку. Казалось, время растворилось. Так интересно, что он удумал? Но, когда прошло несколько секунд, я огорчённо и одновременно удивленно хмыкнула. Брюнет поднял голову.
— Что? – в недоумении Киллиан.
— Вроде писатель, а придумать ничего не может, – в моем голосе явно присутствовал стеб, и мне нравилось действовать ему на нервы.
Парень закатил глаза и поглядел в мою табличку, расплываясь в самодовольной улыбке.
— Как будто ты лучше. Ждёшь моей помощи?
— Конечно, прям сгораю от нетерпения. – фыркаю я. — Вообще-то, я давно придумала, что написать.
Мои ладонь выхватывает из рук парня маркер и быстро пишет на белой плоскости текст: «Киллиан Джонсон большая зануда». На моем бледном лице озарилась широкая ухмылка, которая явно бесила брюнета, поскольку он скривил гримасу, либо моя надпись, мягко говоря, не обрадовала. Киллиан глубоко вздохнул и сбросил брови вверх, как бы поражаясь моим способностям «удивлять» людей. Вообще, я ждала колкого ответа или смеха, да любой реакции, но брюнет берет из моей руки фломастер и начинает скользить им по табличке. Внутри стало как-то щекотно и трепетно, как в детстве, когда мы с отцом играли в прятки, и я за короткое время должна была найти укрытие. Когда он со мной рядом я не вспоминаю об... а как его зовут? Ах да, Алекс... О нем совсем нет мыслей.
Я улыбнулась шире. Киллиан закончил возню и повернул ко мне табличку с надписью: «Кит Стеллар и заколдованные штаны».
В это мгновение меня начинает распирать от смеха и в то же время от стыда. Закрываю лицо руками и почти кричу. Вожатый что-то твердит и смеётся, крутя табличкой прямо перед моим носом. Боже, мой первый день в лагере... Уверена, лицо полностью красное, как помидор или как мой дедушка со своей аллергией на клубнику. Моё сердце неимоверно бьется и танцует сальсу, и это чувство настолько странное, что я не могу понять: радоваться мне или опасаться? Признаться честно, такого мне не доводилось чувствовать даже рядом с Харисом или с кем-нибудь другим. Мы перестали смеяться и теперь смотрим друг на друга, по-детски улыбаясь. Время обратилось в ничто, все вокруг исчезло. Нет никаких ограничений, а адреналин в крови зашкаливал. Я чувствую это – счастье, спустя столько боли чувствую положительные эмоции. Мне хорошо, мне очень хорошо. Тепло в морозный день, прохладно в знойную погоду. Глаза Киллиана подчинили мой разум, нет ничего, кроме его больших голубых глаз. Замираю.